Капроновые сети

— Пусть попробует заштопать, — сказал он и полоснул еще.

— Режь самолов!

За полчаса мы искромсали сети, самолов, отрезали крючки и утопили их в Енисее. Мы ушли, а на поляне осталась груда тонкой капроновой паутины. Но и этого Севке показалось мало. В поселке он разыскал на берегу ветку Степана и пробил ее молотком в трех местах.

В воскресенье утром мы нарочно пришли на берег.

Степан был у своей ветки. Он накладывал заплаты из жести и прибивал их тонкими гвоздями. Он ни разу не взглянул на нас, хотя мы ходили совсем рядом. Положив последнюю заплату, он поднял голову и спросил:

— Ты лодку испортил?

— Я, — сказал Севка.

— Ну, подойди сюда, если ты такой храбрый.

— Иди сам.

Степан поднялся на ноги. Севка наклонился и подобрал булыжник.

— Ах ты, сопля… — буркнул Степан и шагнул вперед.

Севка поднял руку с булыжником. Я схватил его за плечо.

— Не надо, Севка!

— Правильно, милиция, не давай ему ходу, — засмеялся Степан.

— Не лезь, куда не спрашивают, — сказал мне Севка со злостью. Он бросил булыжник и полез в гору. Степан опять засмеялся.

— Ворюга! — крикнул я и побежал вслед за Севкой. Теперь уже я ничуть не жалел, что мы изрезали сети.

В понедельник днем, когда мы шли по улице, нас догнал груженый «ЗИЛ» Степана. Поравнявшись с нами, Степан заглушил мотор. Он высунулся из кабины и спросил почти весело:

— Ты сети порезал?

— Я, — сказал Севка.

Степан рывком выпрыгнул из кабины. Он сделал это так быстро, что мы даже не успели опомниться. Мы пробежали всего несколько шагов, и он схватил меня, потому что я бежал сзади. Я увидел его перекошенный рот и лицо — совсем не такое, как на берегу, и даже не такое, как там, на поляне. Мне показалось, что он сейчас убьет меня. И я закричал на всю улицу. Я кричал и видел, что Севка повернулся и бежит ко мне. Я видел, что в домах распахиваются окна. Но люди в окнах были слишком далеко. Сейчас я надеялся только на Севку. И вдруг Степан отпустил мою руку.

Я обернулся. Рядом стоял отец. И теперь уже он держал Степана за руку.

— В чем дело?

— Ничего, товарищ начальник, — сказал Степан. — Вот, хотел поймать и к вам отвести.

— Что случилось, Борис?

— Лодку испортили, — сказал Степан. — Днище пробили. Совсем новая лодка, товарищ начальник.

— Идем со мной! — приказал отец. — Ты, Жуйков, приступай к работе. Я разберусь… поскольку есть от тебя такое заявление.

Отец привел нас в отделение, в свой кабинет.

— Кто это сделал?

— Я, — сказал Севка.

— Мы, — сказал я.

— Зачем?

— Он вор, — сказал я. — У него сетей, как в колхозе. И самолов.

— Откуда тебе известно?

— Все так говорят, — торопливо проговорил Севка.

— Не пойман — не вор, — строго сказал отец. Он достал из кармана пять рублей. — Иди отдай за починку.

— Я не пойду.

— Тогда я пойду, — сказал отец, — Ты понимаешь, как это будет хорошо…

— Ладно, — сказал я, — пойду.

Мы направились к двери, но отец остановил нас.

— Слушайте, друзья, вам зачем лодка нужна?

— Мы просто катаемся, — ответил Севка.

— И далеко?

— Нет, мы вдоль берега, — сказал я.

— Так, так. — Отец покачал головой. — Ну, ладно…

Деньги мы сунули Степану под дверь. Наверное, он страшно удивился, когда их увидел.

Почти месяц Степан не выезжал на реку. И мы уже праздновали победу, хотя и старались не попадаться ему на улице.

А в конце июля ветка снова вышла на Енисей.

На нашей лодке мы возили для колхоза сено с дальних покосов, и выслеживать Степана нам теперь было некогда, так же как и взрослым.

Однажды мы проплывали мимо знакомой протоки, и Севка предложил подняться вверх, к тому месту, где мы встретились со Степаном в первый раз.

С Енисея тянул холодный ветер. Комаров не было и в помине. Мы не нашли старой тропы и долго плутали в тальнике, пока не отыскали поляну. Мы вышли на поляну и увидели… сети. Новенькие капроновые сети! Я даже не поверил своим глазам. Или Степан думал, что мы больше не придем на это место?

Но Севка не стал раздумывать.

— Давай бритву, — сказал он.

А я оглядывал поляну. Мне казалось, будто что-то здесь изменилось.

Вот шалаш… Береза, о которую Степан сломал ружье… Ну да, береза! Она лежала посреди поляны, выворотив из земли корни, покрытые пластами мха. А возле нее сидел… Степан. Он смотрел на нас, он упирался руками в землю, и колени его ног были вывернуты в разные стороны.

И я сразу вспомнил, что сегодня мы не видели его «ЗИЛа».

Я подался назад.

— Ребята… Ребята, идите сюда… не трону.

Мы подошли ближе и поняли, что случилось. Береза придавила Степану ноги. Она была не маленькая. Только очень сильный человек мог бы освободиться. Степан освободился. Но идти он не мог. Ноги были перебиты.

Наверное, я чувствительный. В эту минуту мне было очень жалко Степана. И я сразу простил ему все. Но на Севкином лице сочувствия не было. Правда, он первый подхватил Степана под руку.

Это очень трудно — волочить сквозь тальник такого тяжелого человека. Ветви тальника упругие, как пружины. Они цеплялись за нас и за ноги Степана. Но он молчал, только часто закрывал глаза и скрипел зубами.