Каприз леди Авроры

Мека и Шенн тоже не бездельничали - принесли в шатер чистую одежду и подносы, уставленные тарелками с колбасами, пшеничными лепешками, вареными яйцами, мочеными яблоками и солеными грибами. Кроме того, к столу прибыл и большой кувшин с ароматным темным пивом.

- Походная жизнь не так и плоха, - заметила Аврора и невольно слюну сглотнула; она час назад поужинала, но при виде принесенных яств почувствовала, что аппетит вновь пробуждается.

Корт, присевший на скамью, чтоб снять сапоги, и вдруг спохватился:

- А что скажут на то, что мы с тобой здесь одни?

- Ничего плохого или страшного, - улыбнулась Аврора. - Между дамой и ее рыцарем при походных условиях особые отношения. Ну, вот как у брата с сестрой.

- Даа? - протянул Шип и расхохотался. - Как интересно… Впрочем, я, кажется, кое-что вспоминаю, - он сперва нахмурил брови, а потом опять рассмеялся, и Авроре понравился его смех. - Какой интересный обычай!

- Что? Мой батюшка уже ввел тебя в курс дела? - полюбопытствовала императрица, хитро улыбаясь. - Так что можем хоть спать вместе - это ничего плохого никому о нас не скажет. Ты - мой рыцарь, я - твоя дама. Мы в походе и можем заботиться друг о друге, как брат - о сестре и сестра - о брате, делить жилье и ложе, одежду, трапезу, лошадей. У нас все общее, Корт, - и опять взялась помогать парню раздеваться: потянула шнуры нижней рубашки; не удержалась, коснулась пальцами его оголившейся груди, и щеки ее тут же полыхнули. Но уже не потому, что несколько минут назад она выпила горячего земляничного чаю.

- Только… ты же помнишь, - прошептала Аврора, чувствуя, как загорается что-то необычное в ее теле: в груди, в животе, в спине; не совсем понимая, что делает, она провела ладошкой по ключице Корта, его плечу, шее, затылку, - помнишь, что ты мне не брат?

- Помню, - кивнул молодой человек, осторожно касаясь ее горящей щеки своими пальцами, заглядывая в ее глаза. - Только, не торопись, лапа. Всему свое время.

Аврора улыбнулась рассеянной улыбкой:

- Прав. Всегда прав. Сейчас самое время - намылить тебе голову. И накормить тебя и напоить чаем. И уложить спать… Сегодня не говори мне больше ничего о войне и мире. Я просто хочу побыть с тобой…

Пока Корт расслаблялся в теплой воде, откинув голову на край лохани, Аврора сидела рядом, на скамейке и гладила его по волосам, по щеке, покрытой жесткой щетиной. Молодой человек не двигался - полулежал, закрыв глаза. И даже дыхание Шипа было спокойным и ровным. Чего нельзя было сказать об Авроре.

Она хотела любить его. Каждой частичкой своего тела. И прекрасно это понимала. Но в голове ее жужжали неотвязные и больно жалящие мысли-сомнения: а испытывает ли он к ней что-либо подобное? Уже не раз и не два он говорил, что не стоит торопиться с любовным ложем. Траур, обычаи… Неужели именно это сдерживает? А вот если бы все зависело лишь от нее, она бы наплевала на траур и обычаи…

"Гадкая девчонка!" - обругала себя Аврора и уткнулась носом в голое плечо Корта.

Плеснула вода - приятный хрустальный звук. Это рука Шипа поднялась, чтоб опуститься на затылок девушки и погладить ее мягкие волосы. Прохладные капли шустро сбежали с его запястья на висок, потом - на щеку Авроры. Шаловливо пощекотали кожу, уползая на шею и дальше - за ворот рубашки.

- Корт, - прошептала девушка, закрывая глаза (произнося имя любимого, она испытывала ни с чем не сравнимое удовольствие). - Корт…

- Лапа, милый светлячок, - шепотом на шепот ответил он, и этого было достаточно, чтоб все сомнения Авроры позатыкали рты…

* * *

На следующий день, ближе к полудню, когда по-зимнему бледное солнце сонно зависло над трактом, по которому бодрой рысью двигались конные отряды императрицы, на опушке дальнего леса показалась огромная толпа, ощеренная копьями.

- Это кто? - прижмуривалась Аврора, пытаясь рассмотреть людей.

- Среди них не видно конников. Думаю, пафарийцы, - сказал капитан гвардейцев. - Неудивительно. За этим лесом - форт Смоляна. Пафарийцы либо хотят помешать нам подойти к нему, либо они уже взяли форт и выступили нам навстречу.

Государыня повернулась к Корту:

- Ты понял? Они не хотят уходить - они желают драться. И сегодня будет битва! - Аврора подняла вверх руку, сжатую в кулак, и он блеснул стальными пластинами боевой перчатки.

- Моя госпожа! Мы все готовы! - отозвался капитан. - Все как один! В клочья порвем ублюдков!

- Дааа! - громко и воинственно проорали воины, а крики свои сопроводили ужасающим звоном оружия - загрохотали мечами в щиты.

Корт подождал, когда станет потише, и сказал свое слово:

- Но сперва - переговоры.

Аврора хитро прищурилась, наклонила голову и "сунула шпильку":

- С каких пор ты полюбил разговоры?

- Ты знаешь ответ, - улыбнулся, ничуть не рассердившись, молодой человек.

- Считаю: говорить надо потом. После битвы. С теми, кого в плен возьмем, - высказал свои взгляды на переговоры капитан гвардии.

Корт и ему улыбнулся. Затем отцепил от седла свой шлем, шипастый шлем, тщательно начищенный Лютом, водрузил его на голову, застегнул ремешки под подбородком, проверил крепление панциря на плечах и в подмышках, и забрал поводья.

- Я еду.