Капля яда – море зла

— Выходит, так. Хотя формально считается, что это она от него ушла. Ну, Марина не могла позволить, чтобы выглядело по-другому, — улыбнулся Станислав. — Чтобы, не дай бог, кто-то подумал, что ее бросили. Ушла она первой, потому что видела, что Дмитрия все это достало. А потом… Страдала в одиночестве, хотя никогда и не признавалась, но все равно это заметно было. Да и у него жизнь наперекосяк пошла. И денег меньше стало, и псевдоприятели задолбали, и пить он начал… В общем, не выиграли они оба, — заключил Поперечников. — Хоть и вместе было напряжно, но и раздельно не лучше. Бывает и такое. Да вы можете с самой Мариной встретиться. Только… Я вас предупредил насчет ее характера, она может и отказаться с вами разговаривать. Просто так, из вредности. — Станислав невольно улыбнулся.

— Пожалуй, мне так или иначе придется попробовать наладить с Мариной контакт, — задумчиво отозвалась Лариса. — И даже набраться наглости попросить вас позвонить ей и предупредить о моем визите. Может быть, в этом случае она не станет вести себя столь категорично?

— Ну… Что ж, я попробую, — согласился Станислав. — А когда позвонить?

— Перед тем, как я соберусь к ней. Я вам об этом сообщу, — сказала Лариса и попрощалась с семьей Поперечниковых. Котова не могла представить, насколько отложится встреча с Мариной. Она еще не знала, что произошло с Настей.

* * *

Настя очнулась в какой-то темной комнате. Было ужасно холодно, собственно, от этого ощущения она и пробудилась. Она поняла, что полусидит на каменном полу, прислонившись спиной к стене. Руки у нее были туго стянуты ремнем.

Настя попробовала ими пошевелить и почувствовала, с каким трудом ей это удается. На запястьях виднелись темные полосы, пальцы ломило.

Одежда была мокрой — видимо, ее поливали водой.

От этого было еще холоднее, и Настену начала бить сильная крупная дрожь.

Во рту был какой-то отвратительный привкус, к тому же он был словно набит какой-то разбухшей ватой. Настя попробовала выплюнуть эту вату и с ужасом обнаружила, что это сгусток крови.

Она попробовала подняться на ноги, но тут же, застонав, опустилась на холодный пол — ноги затекли и ныли, а малейшее движение отдавалось чудовищной головной болью.

Настя подняла связанные руки и осторожно потрогала голову. Нащупала несколько шишек. Правая сторона лица казалась какой-то деревянной и чужой. Проведя по ней пальцами, девушка обнаружила большую опухоль.

Разом всплыли вдруг в голове все события.

«Отлично, — с горечью подумала она. — Просто отлично! Теперь меня привезли неизвестно куда, неизвестно зачем, и никто даже не знает, где я нахожусь! Никто не станет меня здесь искать!»

«Ни-кто, ни-кто, ни-кто», — отзывался в голове ритм, словно выбиваемый металлическими молоточками.

«Ну и пусть!» — с какой-то обреченной ненавистью подумала она и прислонила к стене голову, закрыв глаза.

«Ну и пусть, ну и пусть», — тут же начали отбивать молоточки. Сама, в конце концов, виновата. Потом ей вдруг пришла в голову мысль, что ее, скорее всего, здесь убьют. Может быть, предварительно изнасиловав. «Как нелепо! — думала она. — Умирать, даже не зная за что. Да еще и от рук этих выродков… Может, все-таки хоть мучиться не заставят?»

Легче не стало, но и хуже тоже — были полнейшая апатия и безразличие, и хотелось уже любого исхода, лишь бы побыстрее. Она сидела с закрытыми глазами, уронив голову на колени. Никаких посторонних звуков до нее не доносилось.

«Интересно, сколько я так сижу? И когда за мной придут? А что, если вообще не придут? Мало ли что может быть… И я так и сдохну в этой комнате, даже не увидев больше белого света…»

Почему-то именно мысль о том, что она никогда не увидит яркого солнечного света, заставила Настю встрепенуться.

«И что, ты позволишь так с собой поступить? — спросила она сама себя. — Ты позволишь так легко забрать свою жизнь? Да ты просто тряпка и ничтожество в таком случае! Сидишь тут и нюнишь, как последняя мямля! А если бы видела мать?»

На Настену всегда самым лучшим образом действовала самокритика. Она знала, что если начнет распускаться, то через некоторое время просто изведет себя. «Так, хватит, — решила она, — нужно делать хоть что-нибудь».

Решив для начала выяснить, где она находится, Настя, опираясь связанными руками о стену, стала подниматься.

Ноги ее дрожали и плохо слушались.

«Ноги хоть тебе не связали, и то радуйся», — удовлетворенно подумала она, ощутив, как потихоньку, маленькими капельками возвращаются к ней уверенность в себе и оптимизм.

Шаги давались ей с трудом, и девушка огромным усилием воли заставила себя сделать несколько упражнений для разработки мышц.

После этого она смогла более уверенно пройтись по помещению. Это была небольшая комната, очень похожая на подвал. В ней было только одно маленькое окно, которое находилось прямо под потолком. Оно почти не пропускало света. Стены были абсолютно гладкими, крашеными.

Настя подняла голову, прикидывая, сможет ли добраться до окна.

«Пожалуй, нет, — решила она, качая больной головой и не замечая, что она раскалывается от боли. — Значит, надо искать другие способы».