Капля чужой вины

«Так вот какие мысли в твоей дурной голове! – внутренне возмутился я. – Встретились несколько раз, поцеловались украдкой – и все, мы уже пожениться обязаны. Любит она меня! Угу, держи карман шире! Сегодня любит, жить без меня не может, а завтра в ее нездоровом мозгу контакты переклинит, и она возненавидит меня или так же пылко полюбит другого, кого удастся заманить в промерзшую баню. Если бы у Мары не было проблем с психикой, она бы такую чушь не несла. Где это видано – первому встречному в жены набиваться!»

– Мара, нас никто не распишет, – спокойно и уверенно ответил я. – Ты несовершеннолетняя. Надо подождать, пока тебе исполнится восемнадцать лет…

– Не обманывай меня! – Девушка со злости топнула ножкой по земляному полу. – Ты можешь написать заявление в райисполком, и нас распишут.

«Ого! Она серьезно подготовилась к разговору о браке. Но как бы этот разговор состоялся, если бы мы сегодня случайно не встретились на овощебазе? Она бы так и витала в своих сладких грезах? Или решилась бы подойти ко мне и пригласить прогуляться по городу? Похоже, Мара не мне первому предлагает в райисполком пойти».

Отношения с ней портить не хотелось. Мара могла пригодиться в дальнейшей игре, так что грубить ей я не стал и весь расчет сделал на ее простодушие и незнание реалий службы в милиции.

– Согласен! Если райисполком даст нам разрешение, то тебе снизят возраст вступления в брак. Но я все равно не смогу на тебе жениться до твоего совершеннолетия. Мое начальство не разрешит. Моим боссам решение райисполкома не указ, они уставом внутренней службы милиции руководствуются, а там четко сказано: «Невеста должна достигнуть совершеннолетия». Так что придется подождать.

– Ну, ладно, – неожиданно согласилась она. – Подождать так подождать. Только ты почаще приходи на пустырь, а то мне скучно без тебя.

Она чмокнула меня в губы и первая вышла из бани. На этом наше свидание закончилось.

Глава 15

Незаметно наступило седьмое ноября – главный советский праздник. В этот день в Сибири всегда устанавливалась холодная погода. Термометр падал до отметки минус пятнадцать-двадцать градусов, частенько дул пронизывающий ветер. Сколько я себя помню, на седьмое ноября всегда было холодно. Однажды седьмого ноября практически не было снега, зато мороз грянул такой, что горожане поголовно надели меховые шапки и тулупы. Не знаю, какая погода была в Петербурге в этот день в 1917 году, но у нас революционные матросы в бескозырках власть бы не захватили – уши бы отморозили еще на подходе к Зимнему дворцу.

В восемь утра мы заняли свои места в оцеплении. Военный парад и демонстрация трудящихся начинались в девять часов. Нас выставляли вдоль улиц на час раньше. По инструкции мы не должны были допустить перемещения граждан с одной стороны улицы на другую, а также пресечь хождение по проезжей части. Горожане, не успевшие перейти Советский проспект, покорно шли в его начало, где оцепления не было.

В половине девятого на проспекте у площади Советов выстроились части областного гарнизона. Военной техники у них не было, так что танки и БМП по главной площади города не грохотали. За стройными колоннами военнослужащих встали трудящиеся предприятий и учреждений Центрального района.

В девять часов первый секретарь обкома партии обратился с трибуны с поздравительной речью, грянул военный оркестр, войска, численностью примерно два батальона, двинулись вперед. Тут же вдоль оцепления пронесся офицер в светлой парадной шинели с темно-синими петлицами – сотрудник КГБ в парадной форме. Контрразведчики надевали зимнюю форму раз в году, на праздник Октябрьской революции. Какой смысл был в их беготне вдоль колонн трудящихся, никто не знал, но если они демонстративно расхаживали в форменной одежде, значит, так было надо.

Диктор через громкоговорители, установленные на площади и подходах к ней, поприветствовал первый коллектив трудящихся. Рабочие машиностроительного завода ответили дружным «Ура!». И началось!

– Да здравствуют работники кондитерской фабрики, перевыполнившие производственный план на двадцать процентов!

Кондитеры во всю мощь легких кричат:

– Ура!

В колонне следом идут шоферы с автобазы. По дороге они для сугрева распили по маленькой. Настроение после возлияния поднялось, и водители кричат «Ура!» работникам кондитерской фабрики, выражают свой восторг от перевыполнения плана по выпуску конфет и шоколадок.

Мне кричать не положено. Я стою у обочины с каменным лицом и размышляю:

«Хороших конфет в городе днем с огнем не найдешь. Шоколадки появляются на прилавках магазинов только под праздники. Их раскупают за час-два. Кто не успел – может посмотреть, как выглядит настоящий шоколад, в новогодних профсоюзных наборах для детей. Если кондитерская фабрика работает и даже перевыполняет план, то куда ее продукция девается? В Москву отправляют или в братские страны? Братьев у СССР много, на всех континентах, и все они на редкость прожорливые. Сколько план ни перевыполняй – всех не накормишь».

Мне представился африканский мальчик, рассматривающий обертку конфеты «Мишка на Севере».