Капля чужой вины

«В 1944 году я работал разнорабочим на Львовской железной дороге. После освобождения Львова частями Красной армии приехал в родное село и узнал, что сельсовет во время войны сгорел, документы о моем рождении уничтожены. По моей просьбе председатель сельсовета, демобилизованный по ранению военнослужащий из Тульской области, выдал новые метрики (свидетельство о рождении), в которых по ошибке записал лишнюю букву «в». Я заметил неточность только во время прохождения медицинской комиссии в львовском военкомате в 1946 году. На мою просьбу выдать приписное свидетельство на фамилию Прохоренко работники военкомата ответили отказом. Кроме того, в приписном свидетельстве мое имя было изменено с Микола на Николай, так как работники военкомата сочли, что Микола является местным произношением имени Николай. В 1949 году на основании приписного свидетельства я получил военный билет на имя Прохоренкова Николая Петровича, русского, уроженца Львовской области УССР».

Справка: «Личное дело призывника Прохоренкова Н. П. в Львовском военкомате было утрачено».

Ходатайство от руководства ИТУ: «Просим оставить Прохоренкова Н. П. в рядах МВД СССР. За время прохождения службы зарекомендовал себя исключительно с положительной стороны. Приложение: список поощрений на двух листах».

Приказ от 6 августа 1976 года «Об увольнении Прохоренкова Н. П. из МВД СССР по выслуге лет». На момент увольнения выслуга составила 27 лет в календарном исчислении.

Выписав все необходимые данные, я поспешил к Клементьеву. Он, ознакомившись с вехами биографии Прохоренкова, сказал:

– Скорее всего, в 1944 году Прохоренков дал взятку в военкомате, вот они и отправили его на лечение. Я немного знаю, как проходил призыв в освобожденных от немцев областях. Призывников, от 17 до 45 лет, наспех проверяли в Особом отделе и отправляли в действующую армию, кровью искупать жизнь под оккупантами. С галичанами не церемонились. Прибыл на фронт – сразу же на передовую. Проявил себя в боях – значит, подтвердил, что с немцами не сотрудничал и на оккупированной территории оказался случайно. Если начал от боев увиливать, могли направить в фильтрационный лагерь, а оттуда прямая дорога в ГУЛАГ с клеймом изменника Родины, пособника фашистских оккупантов. Заметь, Прохоренков через три года после лечения уже здоров, без намеков на недавно перенесенное серьезное заболевание.

– Почему он понес такое мягкое наказание?

– Документы он подделал в несовершеннолетнем возрасте. Срок уголовной ответственности за это деяние давно истек. Замечаний по службе не имел. За что его увольнять? За то, что изменил себе национальность с украинца на русского? Не велик грех, если он руководствовался благими побуждениями.

– Как узнали про обман? Столько лет прошло.

– Наши кадровики постоянно проверяют личные дела, выискивают нестыковки. У меня или у тебя темных пятен в биографии не найти, а вот у тех, кто документы получил после войны, можно отыскать все что угодно. Представь, какой бардак был на освобожденных территориях! Все в руинах, все сгорело. Население перемешалось, родственные связи утеряны, соседей не найти. Документов ни у кого нет. Призвали тебя в армию – называйся кем хочешь. Проверить анкетные данные призывника за короткий период времени нельзя, а фронт каждый день новых солдат требует. Не зря говорили: «Война все спишет!» Когда я начинал службу, у нас одного водителя дежурной части разоблачили. Оказывается, во время войны он был полицаем. Потом, после освобождения, следы запутал, документы подделал, призвался в армию, участвовал в боях. Демобилизовался, пошел работать в милицию. Судить его не стали, но из органов тут же вышибли.

– Что делали с несовершеннолетними, которые сотрудничали с оккупантами?

– Если доказывали, что подросток своими действиями причинил вред Советской власти, отправляли на десять лет в воспитательно-трудовую колонию. Если немецкому пособнику не исполнилось 12 лет, его ждала спецшкола.

– Интересно узнать, чем Прохоренков занимался до 1944 года.