Капкан на маршала

Черчилль в который раз подумал о том, что они с Рузвельтом открыли Второй фронт слишком поздно. Военные действия следовало начать год назад, когда Красная Армия показала своё техническое и тактическое преимущество в сражении под Прохоровкой. Курская дуга была той лакмусовой бумажкой, которая показала: русские готовы довести войну до победного конца самостоятельно. Именно тогда, поздним летом или ранней осенью сорок третьего года, и следовало высаживаться в Европу. Нет, тянули. Надеялись, у Гитлера ещё найдутся силы потрепать русского медведя. Вот и результат.

Мягкий ковёр сглаживал шаги премьера, хотя тот ходил тяжело, увесисто.

Но самое главное, что не понравилось в докладе премьеру, заключалось в вопросе: для чего «дядюшка Джо» (ну и кличку придумали для азиата!) принялся агитировать поляков на восстание? С какой целью? Ведь в силах и возможностях Сталина было поступить намного умнее и мудрее. На момент, когда немцы оставили Варшаву, тихо, с воздуха, высадить десант, захватить город и объявить его под властью ПКНО. Практически без крови. За двое суток Сталин мог в польскую столицу перебросить не полк – дивизию. И не одну. Однако «дядя Джо» поступает вне всякой логики, как последний глупец. Вместо того чтобы воспользоваться сложившейся ситуацией в свою пользу, он начинает кричать во всё горло о восстании. Глупо? Вроде да. Но только не в отношении хозяина Кремля. Черчилль давно убедился: азиат никогда и ничего не говорит и не делает просто так. Сталину для чего-то понадобилось и восстание, и возвращение немцев. Для неизвестной ему, Черчиллю, но понятной одному Сталину цели. Кремлёвскому вождю по какой-то причине понадобилось, чтобы поляки начали вооружённое восстание, находясь внутри мощной немецкой группировки. Что же за цель у него такая, которая стоит тысяч человеческих жизней?

Черчилль снова открыл коробку с сигарами, но так ничего и не достал. Передумал.

Здесь, в Лондоне, об истинных мотивах решения азиата он ничего не узнает. Гадание на кофейной гуще. Информация может проясниться только в России. И нигде более.

– Том…

– Слушаю, сэр.

– Немедленно вылетайте в Москву. Сегодня же. – Черчилль тяжёлым взглядом посмотрел на собеседника, сделал секундную многозначительную паузу, чтобы разведчик прочувствовал всю ответственность возложенного на него поручения. – Я предупрежу Энтони[4], чтобы он вам придумал вескую причину посещения Москвы. Предупредите Миколайчика: чтобы тот на переговорах гнул исключительно нашу точку зрения.

– Сталин на неё никогда не согласится, – заметил Викерс.

– А мне и не нужно его согласие. – Премьер вплотную приблизился к молодому, в сравнении с ним, человеку. – И переговоры меня тоже не интересуют. Мне нужно, чтобы Миколайчик затянул время для вашего пребывания в Москве. Основную задачу будете выполнять вы, Викерс. Вы станете моими глазами и ушами в Москве. Меня интересует всё: о чём говорят. А ещё больше – о чём не говорят. Кто стирает ворс с ковров секретаря Сталина? А чьей ноги там давненько не было? Что происходит на улицах города? Потрясите Керра[5]. Он частенько встречается с Вышинским и Берией. Пусть припомнит, что те болтали во время их «чистых встреч» в сауне. Дайте задание Хиллу[6]. – Толстый короткий указательный палец премьера, будто ствол пистолета, нацелился в грудь разведчика. – Том, меня интересует, насколько изменилась обстановка в Москве за последние десять дней. Только десять дней! Начиная с двадцатого июля. Но информация нужна полная и аргументированная. Кстати, где Букмастер?

– Вылетел в расположение штаба Монтгомери. Поступила информация от полковника Тейлора о том, что в штабе сидит «крот». Букмастер отправился с проверкой.

– Отзовите. У Джека острый ум и такой же острый глаз. И, насколько мне помнится, он говорит на польском языке.

– Не в совершенстве, но владеет. У него мать – полька. Из семьи аристократов.

– То, что нам нужно. Пусть составит вам компанию.

– А «крот»? Как быть с ним? И как быть с нашим «кротом»?

– Оба вопроса мы решим с Мензисом. Можете быть свободны.

Черчилль после ухода разведчика ещё минут десять задумчиво курил, анализируя доклад Викерса. После чего взял телефонную трубку и попросил телефониста спецсвязи соединить его с руководителем СИС.

– Стюарт, вы мне срочно нужны.

* * *

Геринг с Бургдорфом после встречи с промышленной элитой Германии возвращались в рейхсканцелярию в бронированном «майбахе» фюрера. Машины охраны и авто рейхсмаршала авиации, постоянно сменяя друг в эскорте, на большой скорости сопровождали машину с руководителями рейха.

Геринг вместе с двойником Гитлера расположились на заднем сиденье, отсоединившись от водителя и охранника пуленепробиваемым звуконепроницаемым тонированным стеклом, сквозь которое они могли видеть, что происходит в передней части салона автомобиля, а вот наблюдать за ними, даже при всём желании, никто не мог.

Геринг вытянул ноги, расстегнул пуговицы, распахнул китель. Жарко.