Капкан для крысы

– Не делай так больше никогда. Если тебе захочется в «свободное плавание», скажи мне, я не буду тебя удерживать. И ничего вернуть не потребую. Но пока ты со мной, у тебя больше никого не будет. Я никогда не предупреждаю дважды. Это только в сказках дают возможность ошибаться три раза.

Сквозь слезы она посмотрела в его глаза. Там не было ничего такого, что она ожидала увидеть – ни угрозы, ни холода, ни жестокости. Скорее даже сожаление и участие. Но еще жесткая, железная непреклонность. Спорить с таким взглядом невозможно.

– Теперь иди в ванную, приведи себя в порядок. Сегодня я не останусь – не хочу рисковать оказаться вторым. Увидимся завтра.

Больше таких проблем у них не возникало. Анечка была девицей легкомысленной, но, отнюдь, не глупой.

Парня того она еще видела пару раз, но тот ее демонстративно не замечал. Похоже, Чип и Дейл умеют подбирать слова в «деловых беседах».

Вот это парни! С ними бы она с удовольствием пообщалась «накоротке». Особенно с Чипом. Дейл какой-то простой и мужиковатый. Сидор его, наверное, держит только из-за габаритов – шкаф шкафом. Но эти ребята относились к ней почти так же, как к машине шефа. Дорогая блестящая игрушка, прихоть хозяина, за которой нужно приглядывать, чтобы не испортилась и не причинила ему неприятности. Ведь машины имеют странную особенность врезаться в деревья, а иногда еще и взрываться. А девицы норовят завести знакомства, вредящие шефу, и выболтать то, чего другим знать не полагается.

Анечка расплатилась с водителем и поднялась на второй этаж в свою квартиру, которая со времени знакомства с ее благодетелем разительно изменилась. Комнат в ней не прибавилось – как было две, так и осталось. Но теперь она превратилась в очень уютное и теплое гнездышко.

Девушка захлопнула дверь, сбросила плащ на пол, прошла внутрь, раздеваясь на ходу. Когда она дошла до ванной, на ней оставались только высокие мягкие сапоги, чулки и трусики, которые на ходу не скинешь. Она взялась за ручку двери, но, чуть подумав, вернулась в комнату и достала из ящичка в трельяже маленький пакетик с белым порошком.

Это был кокаин Сидора. Изредка, чтобы расслабиться после трудного дня или, наоборот, обострить чувства при сексе, он «забрасывал понюшку». Но делал это крайне нерегулярно и наркоманом не был. То ли его странный мужицкий организм не поддавался привыканию, то ли железная воля удерживала. Он и ей пару раз давал нюхнуть, но однажды она сама его попросила. Сидор изменился в лице, подошел к ней, больно сжал плечи и, глядя в глаза, сказал:

– Знаешь, девочка, я тебя почти люблю. Но если ты станешь наркоманкой – вышвырну на помойку. И не буду об этом жалеть ни секунды.

С того дня она позволяла себе микродозы раз в две-три недели. И ее почти не ломало, не сильнее, чем обычное похмелье. Наверное, аура Сидора действовала и на окружающих.

Она посмотрела на пакетик. Такой же она видела у Сидора дома. Она погрузила в порошок длинный блестящий ноготь большого пальца, поднесла его к трепещущим ноздрям и с силой втянула воздух, успев подумать, что в этот раз, кажется, перебарщивает. С удовольствием она оглядела в большом зеркале свою стройную фигуру, хихикнула, заметив, что нос перепачкан в кокаине, как будто она рылась в муке, обтерла его ладошкой и, почувствовав, что краски становятся ярче, а в ушах появился легкий гул, поспешила в ванную. Там она включила воду и опустилась на дно.

Голова закружилась. Сначала тело полегчало, и ей казалось, что она сейчас взлетит. Вскоре она обмякла. Руки, закинутые за голову, сползли вниз, задержавшись на груди, и по ней словно пробежал электрический разряд. Соски моментально взбухли и затвердели, внизу живота разлилось море огненной лавы. Горячая вода, сбегая по бедрам, вызвала целый табун мурашек, поскакавших по всему телу.

Она вздохнула и сдалась окончательно. Одна рука принялась ласкать грудь, теребя и сдавливая сосок до боли, а вторая потянулась вниз, вниз…

…Ускользающее сознание успело отметить, что она так и не сняла остававшуюся на ней одежду…

…Несносный старик вернется только через неделю. Черт бы его побрал с его командировками. Так трудно без мужчины…

Ранним утром, когда солнце только позолотило шпили «высоток» и они стали похожи на свечки, Сидор-младший вышел из вагона на перрон Казанского вокзала. В руках у него была только небольшая спортивная сумка. На этот час приходился самый пик прибытия поездов дальнего следования, и, несмотря на ранний час, вокзал был заполнен встречающими, транзитниками и теми из прибывших, которые еще не решили, куда им в столице податься. Петр Сидоров, он же Сидор-младший, был очень похож на отца, только на голову выше и еще шире в плечах. Такое же простое русское лицо, вьющиеся русые волосы, но еще не тронутые сединой.