Капитан Тин Тиныч

В это время в дверь чулана послышались глухие удары. Дверь затрещала, сорвалась с петель и с грохотом рухнула.

В комнату в клубах пыли ворвались Томми и капитан Нильс. С них ещё свисали обрывки верёвок.

Безоружные, но тем не менее полные решимости и отваги, они готовы были вступить в схватку с пиратами, но вдруг увидели перед собой капитана Тин Тиныча и весь экипаж «Мечты».

Ещё ничего не понимая, они застыли на месте.

— Это я, друзья мои, — просто сказал капитан Тин Тиныч. — Томми, твой корабль у пирса. Ты только должен снять с его мачты пиратский флаг.

Тут Томми повёл себя совсем не так, как полагается солидному капитану. Он с воплем восторга повис на шее капитана Тин Тиныча. Потом перекувырнулся через голову и сделал такое сальто-мортале, которому позавидовал бы любой циркач. И снова бросился на шею капитану Тин Тинычу.

— Интересно, кто же всё-таки так вовремя зажёг маяк? — спросил капитан Тин Тиныч.

И только тут все увидели, что в дверях таверны стоит Добрый Прохожий, а рядом с ним Белка, застенчиво глядя в пол. А под потолком, сложив крылья, молча висит вниз головой Летучая Мышь.

— Это она меня надоумила, славная милая Белка. Такая ловкая и проворная, — сказал Добрый Прохожий. — Мы вдвоём с ней втащили фонарик на Одинокую скалу. Ещё нам очень помогла Непрошеная Гостья. Конечно, мы пока что укрепили фонарик кое-как. Просто подпёрли его камнями.

— Молодец, матрос Белка, — похвалил её капитан Тин Тиныч. И Белка прямо-таки расцвела от его похвалы.

— Клянусь моим дедушкой, вы всё сделали как следует! — в восторге завопил капитан Какследует, вваливаясь в таверну.

На радостях он сгрёб в свои могучие объятия и капитана Тин Тиныча, и юного Томми, и даже капитана Нильса.

Поддерживая под локоть обессилевшего от всех волнений адмирала Колумба, вошёл капитан Жан. Впрочем, ничего не скажешь, старый адмирал держался просто молодцом. Отстранив капитана Жана, он, опираясь о шпагу, сам доковылял до стула. И тут уж просто рухнул на него, скрипнув всеми костями.

— Теперь, когда на острове есть маяк, я уже никому не нужен, — печально сказал Добрый Прохожий. — Теперь уже никто, даже при всём желании доставить мне радость, не сможет заблудиться на дорогах острова Капитанов. Как это грустно сознавать, что ты никому не нужен…

— Что вы, что вы, наш уважаемый… — Капитан Тин Тиныч чуть запнулся, но тут же закончил фразу: — Наш дорогой Смотритель Маяка!

Все капитаны от души поздравили нового Смотрителя Маяка, который, не будем скрывать, так и сиял от счастья.

— А что же делать вот с этими? — капитан Жан с презрением указал на пиратов.

— Н-да… Вообще-то, если всё делать как следует, их следовало бы вздёрнуть на рею… — с некоторым сомнением протянул капитан Какследует.

— На корм акулам, — надменно сказал адмирал Колумб.

— Мы исправимся! Мы станем хорошими! — на разные голоса запричитали пираты.

Атаман Джина, сделав над собой неимоверное усилие, улыбнулась в первый раз в жизни. Улыбка получилась жалкой, подобострастной, какой-то скошенной набок.

— И всё-таки что же нам с ними делать? Нельзя же оставить их здесь, на острове? — нахмурившись проговорил капитан Нильс.

— А что, если отправить их в плавание… в Никуда? — задумчиво предложил капитан Тин Тиныч, не спеша раскуривая свою старую трубку.

— Как это? — изумился капитан Жан. — Дорогой друг, объясните, что вы имеете в виду?

— Отправить их в Никуда на нарисованном корабле, — повторил капитан Тин Тиныч и указал на старинный потемневший рисунок, висящий на стене таверны.

В голубых кольцах табачного дыма корабль как будто ожил и покачнулся на выцветших нарисованных волнах.

— О-ля-ля! Отличная идея! — воскликнул капитан Жан.

— Туда им и дорога! — Капитан Какследует тяжело стукнул кулаком по столу.

Всем капитанам пришлась по душе эта мысль. Пожалуй, лучше ничего не придумаешь.

На другой же день капитаны принялись за дело.

Нарисованный корабль со всеми предосторожностями сняли со стены. Да и правду сказать, страшно было к нему прикоснуться, казалось, того гляди, обветшалый корабль рассыплется в прах.

По всем правилам искусства нарисованный корабль спустили на воду. Зашипели, задымились полозья на стапелях. И корабль, разрезав носом голубую, словно из жидкого стекла, воду, закачался на волнах.

Лучи закатного солнца осветили корабль. Насквозь прошили истлевшие паруса, засветились огнём в дырах обшивки, между чёрными рёбрами шпангоутов.

— Боже праведный! Да это Летучий Голландец! — Старый адмирал Колумб поднял руку, будто, ограждаясь от страшного видения.

— Полноте, адмирал, — улыбнулся капитан Тин Тиныч, — что за мрачные мысли? Просто не забывайте, сказка есть сказка.

Чёрная Кошка, вкрадчиво мурлыча, бочком подобралась к Белке.

— Белочка, раскрасавица, — уже и не зная как подольститься к ней, сладким голосом пролепетала Кошка. — Возьми меня себе в горничные. Буду когтями тебе шёрстку-хвостик расчёсывать. Может, что простирнуть надо, погладить…

— Я — матрос! — гордо вскинула голову Белка. — А у матросов горничных не бывает.