Капитан Тин Тиныч

— Бросьте, адмирал, — усмехнулся капитан Какследует. — Наша хозяйка, наша красотка Джина может болтать всё, что ей вздумается. Уж своё-то дело она делает как следует! А это самое главное, как любил говорить мой покойный дедушка.

— Вы очень любезны, капитан, — с улыбкой посмотрела на него хозяйка таверны. — И ваш покойный дедушка тоже.

Да, пожалуй, хозяйку таверны «Золотая рыбка» и впрямь можно было назвать красавицей!

Чёрные как смоль волосы были уложены в высокую затейливую причёску, и пламя свечей приплясывало среди блестящих чёрных локонов. Взгляд её быстрых тёмных глаз порой становился таким пронзительным, таким отточенно-острым, что казалось, её глаза могут уколоть, ужалить… Но… красотка Джина улыбалась. Улыбалась всегда и всем. Ласковая, но какая-то неподвижная, словно застывшая улыбка никогда не сходила с её лица.

Хромой слуга с деревянной ногой, похожей на перевёрнутую бутылку, однажды ночью, взбираясь к себе на чердак, остановился передохнуть возле двери своей хозяйки. Просто так, из любопытства глянул в полуоткрытую дверь.

Ярко светила плоская серебряная луна.

Хозяйка спала, и в лунном свете ещё бледнее казалось её белое лицо, ещё темнее чёрные волосы. И даже во сне она улыбалась всё той же ласковой застывшей улыбкой.

Старому слуге почему-то стало жутко. Ледяные колючки впились между лопаток. Он поскорее заковылял к себе на чердак. Забрался под одеяло, сверху навалил всё тряпьё, какое было. До утра пролязгал зубами, так и не смог согреться и уснуть…

Капитан Тин Тиныч бросил взгляд в окно, за которым быстро сгущалась темнота.

— Сегодня Томми должен вернуться из своего первого плавания, — негромко сказал капитан Тин Тиныч.

— О-ля-ля! — Капитан Жан поднял кубок. — За здоровье Томми, молодого капитана!

— Способный мальчишка, — прошамкал старый адмирал Колумб. — Куда, позвольте узнать, поплыл?

— На острове Хромого Осьминога выбросило на мель молодого дельфина. Томми взял курс на Осьминога, — ответил капитан Какследует и усмехнулся: — Уверен, Томми справится. Как любил говорить мой дедушка, всё надо делать как следует!

Не выдержав, болезненно самолюбивый капитан Нильс багрово покраснел и вскочил со стула. Ему во всём чудились намёки на «Весёлого Тролля» и его бумажные паруса.

— Это уже не первый раз, и если вы хотите сказать, что… — срывающимся от обиды голосом начал он. Но капитан Тин Тиныч со словами: «Бросьте, дружище! Никто и не думал вас обидеть…» — ласково и твёрдо надавив ему на плечо, заставил его снова сесть.

— Помню, как приплыл на остров мой корабль «Санта Мария», — между тем бормотал, качая головой, старый адмирал Колумб. — Да, прошло уже лет пятьсот, не меньше. О время, время!.. Корабль этот смастерил сам Христофор Колумб, когда ещё был мальчишкой…

Хозяйка таверны насадила на вертел гуся и принялась поворачивать его над огнём.

Жир, треща, закапал в очаг, вспыхивая и освещая прокопчённые кирпичи.

Сидевшая возле неё чёрная, как ночь, Кошка вытянула шею и облизнулась. Но тут же со скромным, безразличным видом отвернулась, как будто её хозяйка насадила на вертел не жирного гуся, а старый башмак.

Да, эта Кошка, с которой мы ещё познакомимся гораздо ближе, была отнюдь не глупа. К тому же, со свойственным кошкам лукавством, она отлично умела скрывать свои мысли. Пожалуй, и в сказке, да и на всём белом свете вряд ли вы бы нашли кошку хитрее этой.

Неожиданно массивная дверь таверны широко распахнулась. Ветер, пахнущий солью, морем, водорослями, плоско пригнул пламя свечей.

Через порог шагнул матрос Тельняшка, добродушный верзила с голубыми глазами.

Тельняшка бережно и нежно прижимал к груди большую рыбу с чешуёй крупной и блестящей, как наложенные одна на другую крупные монеты.

Этот на редкость застенчивый и молчаливый человек имел одну-единственную, но поистине необыкновенную страсть.

Всё свободное от вахты время он учил рыб разговаривать. Надо признаться, он достиг в этом немалых успехов.

Тельняшка начал с того, что научил говорить целую дюжину селёдок. Но селёдки оказались пустыми, надоедливыми болтушками. То там, то тут из воды появлялась селёдочная голова и что-то пищала. Целый день они обменивались новостями, сплетничали, болтали всякий вздор. Почему-то больше всех доставалось Морскому Коньку.

— Вы слышали, слышали!

— А что случилось?

— Как же так, живёте в море и ничего не знаете?

— Да Морской-то Конёк опять плавал в коралловый грот!

— Ай-яй-яй!

— А летучие рыбки вчера куда-то улетели! Я сама видела, как они готовили бутерброды на дорогу!

— Что вы болтаете! Да я их только что повстречала!

С утра до вечера над волнами неслись визгливые селёдочные голоса. Хоть уши затыкай. Тельняшке пришлось прекратить с селёдками все занятия.

Любимой ученицей Тельняшки была мудрая Сардинка. Немногословная, спокойная, зря ничего не скажет.

И вот именно с ней, с мудрой Сардинкой, матрос Тельняшка пришёл в таверну «Золотая рыбка». Он нерешительно остановился у порога, прижимая к себе дрессированную Сардинку.

Глаза Чёрной Кошки вспыхнули пронзительным зелёным светом.

— Погаси глаза! — негромко прикрикнула на неё хозяйка таверны.