Капитан Ртуть

Безусловно, Хуарес и его генералы защищали независимость своей родины, но жестокость войск, состоящих в большинстве своем из подонков, придавала борьбе чудовищный характер. В городе, так приветливо принявшем французов, установился варварский режим. Мы не могли остаться равнодушными к страданиям тех, кого скомпрометировали[85]. Французские войска вернулись и снова водрузили наше знамя над Тампико.

Партизаны Карбахаля, Павона, Каналеса и Мендеса укрылись в окрестных деревнях. Торговля прекратилась. Таможенные пошлины упали до минимума.

Свирепствовали болезни. Морская пехота, сильно пострадавшая от эпидемии, была вынуждена покинуть город и вернуться в Европу. Что делать? Генерал Базен не колебался.

Вызвали полковника Дюпена. Капитан дю Валлон был назначен помощником командующего. Приступив к своим обязанностям, капитан тотчас призвал к себе Ртуть, который успел прославиться за год своей необычайной храбростью и выносливостью.

— Капитан, — сказал дю Валлон, — положение серьезное. Партизаны перекрыли коммуникации[86], в том числе и речные. Индейцы не смеют появляться на рынках города. Нет возможности даже брать воду в окрестных источниках. Нам осталась лишь солонина да соленая вода… Дело идет о нашей чести и безопасности. Необходимо покончить с этим. Я надеюсь на вас…

— Мой капитан, — ответил Ртуть, — благодарю за оказанное мне доверие. Я готов!

— Сколько у вас человек?

— Пятьдесят восемь.

— Мало!

— Мы составим авангард[87] и обязуемся прорвать блокаду, открыть вам дорогу.

— На это мы и рассчитываем. Не забудьте, что мы воюем не с отважными патриотами, а с бандитами, нападающими исподтишка, убивающими и калечащими пленных. В этой беспощадной борьбе нет места ни слабости, ни жалости.

— Мой капитан, — гордо ответил Ртуть, — позвольте заметить, что французы не станут уподобляться бандитам. Мы убиваем или гибнем, но руки и души наши чисты…

Дю Валлон улыбнулся:

— Хорошо сказано. Рекомендуя энергичные действия, я не имел в виду жестокость. Вы правы, мы — французы и останемся французами. Но иногда терпение лопается… Знаете ли вы, что сегодня утром на улице произошло покушение на канцлера французского посольства, честного служащего, который всегда исправно делал свое дело и старался уменьшить ужасы войны?[88] Много наших солдат подверглось вероломному нападению в темных закоулках.

Нам предстоит ликвидировать двух врагов. Первый — Карбахаль, храбрый воин, чьи отважные действия часто вызывали наше восхищение. Нужно во что бы то ни стало помешать ему объединиться с Кортеной. С ним предстоит, так сказать, война нормальная, честная. Будем биться, а не убивать.

Второй враг, в истреблении которого я особенно полагаюсь на вас, — это отряд бандитов, метко названных матадорами[89] Они терроризируют всю страну, жгут фермы, убивают женщин и детей, нещадно грабят под предлогом патриотизма тех, кто проявил к нам малейшую симпатию… Обезображенные трупы — доказательство их зверств. Об отряде слагают легенды, убийцы внушают населению почти суеверный ужас. Говорят, будто бы командует ими женщина…

Ртуть прервал дю Валлона:

— Женщина! Не дочь ли это Бартоломео Переса, одного из самых непримиримых сторонников Хуареса?

— Да, именно о ней мне и говорили. А разве вы, капитан, уже сталкивались с этими негодяями?

В нескольких словах Ртуть рассказал о своих встречах с Долорой Перес и ее отцом.

— Здесь, — заключил он, — кроется какая-то тайна. Я узнаю все, клянусь вам! Бартоломео Перес — исчадие ада. Мой друг Бедняк, выносливость которого не уступает храбрости, так и не мог понять воздействия этого человека, парализовавшего его чувства. Не будь он истинным французом, Бедняк, чего доброго, поверил бы, что тут замешан дьявол.

— А его дочь, прозванная донья Альферес, ведущая извергов на грабежи и преступления?

Ртуть помолчал, потом промолвил:

— Я ничего не могу сказать, капитан. Я видел ее спящей, лицо показалось мне спокойным и красивым. Не знаю почему, но я почувствовал к ней симпатию. Во время сражения, охваченная гневом, она выглядела совсем другой. По правде сказать, капитан, эта девушка как будто находилась под воздействием демонической силы. В своем ли она уме?

— В своем уме или нет, — ответил дю Валлон, — донья Альферес очень опасна и должна быть уничтожена. Люди фанатически подчиняются ей, а она использует свою власть для черных дел… Банду матадоров нужно ликвидировать. Я поручаю вам эту предельно ответственную задачу.

— Слушаюсь, мой капитан. Когда приступать к исполнению?

— Я полностью полагаюсь на вас и, с согласия вашего командира, полковника Дюпена, предоставляю свободу действий. Вы отвечаете лишь перед вашей совестью. Выполняйте задачу быстро, без колебаний. И добейтесь своего — вот все, что требуется. Берите с собой кого сочтете нужным… Избавьте нас от этого кошмара…

— Мы выступим этой же ночью.

— Удачи вам, капитан.