Капитан. На линии судьбы

От дикой потребности бросить ее на мягкий ковер, укрывавший пол в гостиной, навалиться сверху, вдавливая собой в ворс, раздвинуть коленом ноги и войти в нее… резко, рывком, поймав губами болезненный стон, ладони сжимались в кулаки, а перед глазами темнело, но Индрас продолжал стоять на коленях и просто дышал, усмиряя в себе взбесившегося от жажды обладания зверя.

Дышал, видя, как она дрожит… то ли от свежести, то ли… от возбуждения, которое не являлось для него секретом.

— Переступи, — глухо попросил он, посчитав, что достаточно совладал с собой, чтобы произнести хоть слово.

Таши дернулась, нахмурилась… словно пытаясь дойти до сути, потом все-таки приподняла сначала одну, а затем и вторую ногу, позволив ему снять сапоги и брюки… вместе с кружевными трусиками.

Демоны их задери!!! Он не хотел улыбаться, но это было выше его сил. Жесткий защитный корсет и кружевные трусики…

Поднимался медленно… лишь бы не спугнуть, не спровоцировать… И ее, и себя.

Несмотря на дикое желание впиться губами в ее губы… кусать их до боли… другой боли, не той, следы которой все еще замечал в ее полных смятения глазах; несмотря на потребность смять, растерзать, лишить возможности сопротивляться и брать жестко, до хрипоты, Индарс хотел нежности.

Противоречие? Возможно. Но это были уже его проблемы, с которыми он собирался справиться.

Сбросил на пол хинкар, удерживая ее взгляд. Захватив подол, стянул тунику, оставшись в одних штанах.

Мольбы не помогли. Ее движение он заметил, но… опоздал.

Опустившись на колени, Таши положила ладони ему на пояс, подняла голову… позволяя утонуть в синеве своих глаз, в том доверии, с которым на него смотрела, одним только взглядом сбивая стены выдержки.

Он хотел быть нежным… с ней…

Он знал, что будет нежным с ней.

Таши уснула за час до рассвета. Не уставшая — измученная им. Проснулась, когда утро только-только забрезжило, намекая на скорое начало нового дня.

Стараясь не разбудить, соскользнула с постели и, замотавшись в одну из сброшенных ими на пол простыней, скрылась в купальне. Вернулась уже одетой. Комбинезон был серым, но не тем, который он не совсем аккуратно снял с нее.

Подошла, остановившись рядом с кроватью, чуть слышно усмехнулась, давая понять, что его уловка не ускользнула от ее внимания и… вышла из комнаты, оставив наедине с вопросом, ответ на который интересовал и его самого.

Почему он все-таки отпустил.

Возвращение из прошлого не было болезненным. По-крайней мере, не сегодня.

Индарс смотрел на экран и улыбался. «Зверь», под ни чем не примечательным названием «Строптивица», только что запросил разрешение на взлет.

Она справилась, хоть в какой-то момент он и испугался. Укрытая хинаром рабыни, Таши казалась такой хрупкой.

— Мой император… — посмел поторопить его верный. Диспетчера ждали повеления Песчаного льва, как прозвали императора стархов его враги.

Но тот медлил. Понимая, что, сказав: «Да», тут же начнет сожалеть об этом.

Он желал эту женщину. Видеть, слышать, обладать. Не одну ночь, каждую из тех, которые у него еще остались. И не только ночь, он был бы счастлив отдать ей и отпущенные ему дни.

Но жизнь оказалась к нему жестока. Он мог многое, кроме того, за что был готов пожертвовать собой.

— Дать разрешение на взлет, — хрипло выдавил он из себя. Верные не осудят за мгновение слабости, для них император безгрешен. И не заметят влажного блеска глаз. — И передайте генералу: птичка вылетела из клетки.

— А капитан…

Прежде чем ответить, Индарс бросил на экран последний взгляд. Еще можно было передумать, но его успокаивала мысль о том, что точка в одной игре означала всего лишь начало другой.

— Капитан… — задумчиво повторил император. — Он лучше других сумеет объяснить Орлову, что эта девочка шуршанию кредитов предпочтет свободу. И… дружбу.

Сказал и подумал, что его это понимание не остановит. Он отпустил Таши сегодня, но лишь для того, чтобы завтра начать выстраивать новую ловушку.

Свой хатч они еще не закончили.

* * *

— Прошу, — я сделала широкий жест рукой, предлагая Таласки войти первым. У меня он еще не был. Я обещала ему отдельную каюту, а не свободу передвижения.

— Как Лили? — входя, обернулся он ко мне.

А то не знал…

Впрочем, кое о чем действительно не знал. Не думала, что для него это имело значение.

— Физически — нормально. Похоже, Шахин запретил портить товар, насилия не было.

Я собрала всю волю в кулак, чтобы не показать, настолько задела меня подоплека вопроса. Но опять забыла, что с этим мальчиком тягаться не стоило.

— Я сказал что-то не то?

В общении со мной он предпочитал прямолинейность. Иногда она ставила меня в тупик.

— Для твоего друга имеет значение, невинна она или нет? — решила я последовать его примеру.

Глядя на выражение растерянности на его лице, поняла, что метод действенен. Странно, что я раньше им не пользовалась.

— Мне трудно понять, с чего ты сделала этот вывод, но мой ответ — нет. Тем не менее, лично я рад, что насилия не было. С их отношением к чистоте брака, она бы чувствовала себя виноватой.

С ним невозможно было не согласиться.