Капитан мародеров

Могилу для младенца вызвался вырыть Шарль. Он извлёк кинжал из голенища сапога. Проверить сапоги германцы не догадались. Выбрав место посредине развалин, он вонзил кинжал в землю. Сняв верхний слой земли с дёрном, Шарль решить вырыть небольшую ямку – много ли надо младенцу. Вдруг кинжал наткнулся на что-то твёрдое. Шарль решил, что это камень и вонзил лезвие чуть левее. Опять клинок попал во что-то твёрдое… Тогда Шарль немного отступил от этого места и вновь вонзил кинжал в землю. Как ни странно, но клинок кинжала постоянно попадал в нечто, и это был явно не камень.

Рядом стояла Аньез, держа младенца. Она позвала:

– Ла Гир, помоги барону.

– Что случилось, барон? – поинтересовался Ла Гир.

– Граф! Там явно что-то есть… Прошу вас помогите мне снять верхний слой земли… – попросил Шарль.

Ла Гир начал руками отгребать землю, которую Шарль ловко поддевал кинжалом. Через некоторое время показалась надгробная плита. Ла Гир и Кастельмар переглянулись, действуя всё быстрее. Наконец, они очистили её полностью.

Их взорам предстало надгробие. На старом, выщербленном временем камне, было высечено имя почившего.

– Здесь похоронен в 6612[39] году доблестный рыцарь Танкред, защитник Иерусалимского королевства, – прочитал Шарль едва различимую надпись на надгробном камне.

– Простите моё невежество, барон, а кто такой Танкред? – поинтересовался Ла Гир.

– Если мне не изменяет память, он – племянник Боэмунда Тарентского, короля Иерусалима, героя первого крестового похода. Танкреда называли идеальным рыцарем. Существовала легенда, он якобы один с оруженосцем противостоял семидесяти сарацинам и остался жив. Я что-то читал по этому поводу ещё в замке Кастельмар. От отца осталось много книг, особенно о крестовых походах. Танкред хотел умереть на родине в Нормандии, но видимо, судьба распорядилась по-иному…

– Барон, возможно, вы хорошо помните историю крестовых походов. Может быть, в ней сказано, какой нам прок от этой плиты? – разочаровано поинтересовался Ла Гир.

Шарль задумался.

– Полагаю, прок будет. Сделайте одолжение, помогите мне сдвинуть плиту, Ла Гир. Танкред был очень богат, возможно, мы найдём в захоронении что-нибудь ценное. Знаете, как бывает, gutta fortunae adjuvat[40].

Шарль разрыхлил кинжалом землю по периметру плиты и попытался её сдвинуть при помощи Ла Гира. Плита поддалась с трудом, под ней разверзлась чёрная пустота. Шарля и Ла Гира обдало застоявшимся запахом плесени.

В этот момент дождь закончился, из-за туч выглянуло солнце, его лучи проникли сквозь развалины и осветили захоронение.

Наёмники с удивлением увидели останки Танкреда, облачённые в рыцарские доспехи, сильно пострадавшие от времени.

– Дьявол! Как я и предполагал, одно гнильё! – разочаровался Ла Гир.

– Подождите, граф, рано отчаиваться. Следует осмотреть могилу повнимательней, – Шарль спрыгнул в склеп и исчез в полумраке. Послышался металлический скрежет. Аньез по-прежнему стояла, держа мёртвого ребёнка. Женщину невольно охватила дрожь. Ла Гир на всякий случай осенил себя крестным знамением.

Наконец, появилась рука Шарля, крепко сжимавшая полуистлевшие ножны меча. Барона подхватил Ла Гир – тот вылез из склепа целым и невредимым.

– Ну, что там? – почти одновременно спросили Аньез и Ла Гир, сгорая от любопытства.

Шарль извлёк из кармана старинный хорошо сохранившийся перстень со вставкой из тёмно-синего сапфира и с гордость надел свою находку на средний палец правой руки.

– Великолепно! В самый раз! – Шарль потёр камень о кожаную куртку, и тот предстал во всём своём великолепии. Ла Гир чуть не лишился дара речи.

– Ну, вы Кастельмар, везунчик! Удивительно! Такой перстень отхватили! Эй, скорее все сюда!

На зов Ла Гира прибежали Аделина и Ксентрэй.

– Что ещё произошло?

– Смотрите, что Кастельмар нашёл в склепе! – возбуждённо крикнул Ла Гир.

Шарль с гордостью показал правую руку, украшенную перстнем.

– Потрясающе! Какой камень! Потянет, примерно, на двести золотых салю, не меньше, – воскликнул Ксентрэй, на мгновение забыв, насколько плохо де Флоку. Аделина мельком взглянула на перстень.

– Роскошная вещица, ничего не скажешь… – констатировала она и тут же удалилась обратно к Робберу и Люси.

– А ещё что-нибудь нашли, барон? Может, там золото?! – разволновался Ксентрэй.

– Напрасные волнения, дорогой Ксентрэй, там больше ничего нет, только останки доблестного рыцаря. Из всех ценностей – перстень и вот это. – Шарль поднял с земли старинные ножны.

Сделанные когда-то из толстой кожи, они загрубели и потемнели от времени и спёртого воздуха. Снять ножны, и узреть их содержимое было делом нелёгким. Шарль распорол их острым кинжалом и извлёк старинный меч в прекрасном состоянии.

Ла Гир и Ксентрэй взирали на Шарля круглыми от удивления глазами. Первым пришёл в себя Ла Гир.

– Умоляю! Дайте хоть посмотреть!

Ла Гир покрутил меч в руках и несколько раз рассёк им воздух. Тот выглядел роскошно, его рукоять украшала витиеватая резьба со вставками из жёлтых прозрачных камней.

– Смотрите, на нём есть надпись! – воскликнул он. – Что-то на латыни, не могу прочесть… Никогда толком её не знал…