Капитан Магу. Триумф и падение

Это была уже не армия – толпа. Одетая в шинели с погонами, вооруженная, но подчиненная уже не своим офицерам, а одному-единственному желанию – выжить. И ради исполнения этого желания она готова была пойти на смерть. И пошла. Дерзко, неожиданно, бесстрашно, а потому успешно. Быстро, невзирая на потери, османийцы преодолели открытое пространство и всей массой навалились на единственный, растянутый по фронту, активных наступательных действий на этом участке не планировалось, батальон княжества Ясновского. Княжеские вояки удара не выдержали, начали разбегаться, открывая османийцам путь к спасению. Дело даже не дошло до штыков.

И сейчас отдельные группы османийских солдат, бывшие взводы и роты, еще подчинявшиеся своим командирам или вожакам, переваливали через захваченные траншеи себрийцев, стремясь как можно быстрее и дальше уйти от Крешова. Кроме военных там же были жители Крешова. Общая численность бегущих доходила тысяч до восьми. Первым порывом полковника Барти было отдать приказ о преследовании. Догнать, разгромить, уничтожить! Но вместо этого он приказал прямо противоположное:

– Пусть уходят.

Не было предела удивлению офицеров, которым этот приказ был адресован.

– Господин полковник, вы позволяете противнику уйти?!

– Нет, я сохраняю жизни своим солдатам. А это… Это уже не противник. До имперской границы два десятка верст, а там их интернируют. Пусть кавалерия проводит до границы, но в бой не ввязывается. А я поздравляю вас, господа офицеры, с полным освобождением Южной Себрии!

Позже, после допроса пленных, станет известным, что албай Сатылмыш планировал удерживать Крешов до последней возможности, но применил чересчур жестокие меры к аскерам, отказавшимся идти отбивать захваченный себрийцами люнет. Те взбунтовались и подняли на штыки самого албая. Этот эпизод и стал сигналом к бегству из города.

Глава 9

Пока его подчиненные предавались всевозможным радостям победы над врагом, вроде изыскания брошенного обывателями Крешова, ставшего бесхозным имущества и алкоголя, их командующий занялся не совсем обычным для него делом – он писал. Приказал Драгану никого к себе не впускать, заперся в комнате с письменным столом, оставшимся от прежних хозяев, и погрузился в муки творчества. Кропотливо скрипел пером по бумаге, стараясь сделать почерк как можно более разборчивым и обойтись минимальным количеством клякс. Уж очень многое накопилось в его голове, что настоятельно требовало изложения на бумаге. Вечером, закончив с творчеством, Алекс не торопясь, вдумчиво прочитал написанное, еще раз подумал и начал править. Правка затянулась до глубокой ночи. С утра, едва разлепив глаза, полковник вновь сел за письменный стол и принялся все переписывать набело.

Ближе к полудню полковник вызвал к себе ординарца.

– Драган, найди того руоссийца, что приходил ко мне после взятия Камы. Его фамилия Ножнин, корреспондент «Руоссийского инвалида», приведи его сюда.

– Сделаем, командир.

С субординацией у себрийца было неважно, зато на него можно было положиться. Не прошло и получаса, как он вернулся вместе с журналистом.

– Здравствуйте, господин полковник! Горю желанием узнать, чем обязан столь срочному приглашению, раньше вы нашего брата не жаловали.

– Добрый день, господин Ножнин. Приязни моей к вашей профессии больше не стало, а желание ваше можно потушить очень даже легко, вот она – причина моего приглашения.

Полковник протянул корреспонденту результат своего дневного труда и наполовину бессонной ночи. Ножнин бегло просмотрел первый лист, затем вернулся к его началу и начал перечитывать его куда более внимательно. Лицо его, поначалу выражавшее некоторый скептицизм, становилось все более заинтересованным. Так, один за другим он прочитал все четыре листа.

– Очень, очень интересно. Я так понимаю, в нашей газете опубликовать хотите?

– Именно в вашей, – подтвердил его догадку Алекс.

– Ну что же, возьму на себя смелость предложить редакции ваше сочинение. Думаю, согласятся после небольшой правки…

– А вот этого не надо, – резко вскинулся полковник, – либо пусть публикуют как есть, либо не печатают вообще!

– И это ваше условие мне понятно, я доведу его до господ редакторов. Экземпляр, я так понимаю, единственный? Не возражаете, если я копию сделаю?

– Делайте, – взмахом руки разрешил Алекс, – хоть десять копий делайте, для того вам и отдаю. На этом более задерживать не смею, за этой писаниной текущие дела запустил весьма основательно.

Правильно поняв намек, корреспондент «Руоссийского инвалида» спешно откланялся. Тем не менее заняться текущими делами в этот день так и не удалось, так как прибыл еще один посетитель с вестями неотложными и чрезвычайно важными. Это Алекс понял, едва увидев лицо вошедшего Гжешко.

– Что случилось?

– Императора убили!

– Какого императора?

– Императора руоссийского! Александриса Второго!