Капитан Брамы

– Не-е-ет!!! – завопил Ляксашка.

– Глупе-е-ц, – возразил ему Гришка, – мы заботимся о спасении твоей ве-е-чной души.

– Глупцы вы! – орал Ляксашка и даже перешел на «тарабарский язык» – совсем с ума посходили, где вы видели, чтобы народ гор ползал как червь перед человеками. И никогда наш народ не воевал с народом лесным. Народ лесов нам ничего плохого не сделал. И вы будете вдвойне глупцами, если…

– За-а-ткните ему поганую бесовскую пасть, – скомандовал Гришка.

Ляксашка замолчал. Топоча, гномы свернули в боковой коридор...

В тот самый момент, когда соплеменники схватили и поволокли бедного Ляксашку к человеческой машине, от толпы гномов незаметно отделился гном Прошка. Он подождал, пока гномы свернули в боковой коридор, и быстро нырнул в тот самый тайный ход, до которого чуть-чуть не добежал Ляксашка.

Минут через пять Прошка выбрался наружу. Он знал, что должен встретиться с лесным народом и все им объяснить. Но было уже темно, и Прошка не решился идти через враждебный лес. К тому же он еще не совсем понимал, куда идти. Он решил пока переночевать в знакомой ему пещерке и завтра пораньше с утра двинуться в лес по Брошенной дороге.

Ляксашку тем временем дотащили до небольшого прохода в стене. Через проход змеился толстый, черный и жирный человеческий провод, от одного взгляда на который начинала болеть голова. По ту сторону проема была небольшая ярко освещенная комната, в ней-то и располагалась страшная человеческая машина – воняющий соляркой генератор.

Отец Василий стоял прямо посреди комнаты, в полном облачении. Рядом с отцом Василием, ближе к генератору стояли еще два человека бомжеватого вида. Это были Анатолий и Сергей, бывшие рабочие Виктора-корейца. Но самого Виктора не было. Еще утром, под надуманным предлогом – мол, надо бы поточнее договорится о закупке солярки и прикинуть, как лучше ее транспортировать через Заячью Нору, он ушел в Алексеевку. Виктор догадывался о предстоящей экзекуции и, будучи неисправимо добрым от природы, решил избавить себя от ее лицезрения.

Не было и Пастуха. Пастух должен был появиться у отца Василия в келье сразу после заката, но так и не появился. Это было странно. Пастух вел почти непрерывное и очень осторожное наблюдение за перемещением краснокутовского попа с сотоварищами и лесными демонами по землям «за Брамой». Этим вечером, после захода солнца он должен был обязательно явиться к отцу Василию, прямо в келью. И вот не явился. Это был тревожный знак.

Неужели они и Могильники перешли, и даже Пастуха обезвредили, – тревожно размышлял отец Василий, – очень плохо, они у меня под боком, а я о них ничего не знаю.

В коридоре раздался тяжелый топот гномьих сапог.

Ведут этого, как его, Ляксашку. Краснокутовский поп возможно уже почти на пороге, пора срочно поднимать боевой дух. Так что Ляксашка умом повредился весьма вовремя.

– Вот он, негодный раб! – закричал отец Василий, перекрикивая работающий генератор.

Гномы втащили Ляксашку в комнату, через проем, и поставили под самую лампочку. А сами быстро отступили в тень.

Бывший обладатель священной «рыбки» Ляксашка стоял под невыносимым человеческим изобретением – электрической лампочкой. Страшный желтый свет слепил, давил на мозги, запрещал думать. Ляксашка не слышал ничего, кроме голоса авве Василия, и голос этот звучал подобно громовым раскатам в его голове.

Неужели и вправду через авве Василия вещает грозный человеческий бог, – смутно размышлял Ляксашка. – Или грозный царь, которого он страшно прогневал своей кражей монастырского металла, или своими сомнениями по поводу войны с лесными демонами. Вот только откуда взялись эти самые сомнения? Кажется, он что-то нашел?

Нет, ничего он не находил – все бесовский обман. И теперь его ждут вечные муки, если, конечно, авва Василий и ангел, а может быть и сам грозный царь не отмолят его у бога. Но для этого он примет мучения здесь, примет смерть…

Ляксашка задрожал. Он не боялся смерти и страшной человеческой машины, он боялся посмертной неопределенности. Он боялся грозного судию, страшного и неумолимого к еретикам и экуменистам.

Отец Василий поинтересовался: забрали ли у отступника-гнома священную рыбу? На это старший гном Гришка доложил, что рыбку забрали сразу, как обнаружили в сумке у Ляксашки ворованный ценный металл и камень-самородок. Да, – вспомнил иеромонах, – утром как раз проводили ревизию всего собранного земляным народом. Завтра все ценное потащат через Заячью Нору на сдачу Анатолий и Сергей. Пора готовиться к затвору.

Гришка продолжал рассказывать о том, как, обнаружив ворованное, устроили Ляксашке допрос, ну тут и вскрылась крамола. Крамола выражалась в том, что Ляксашка стал проповедовать зловредные масонские идеи непротивления. Мол, идти войной на лесных демонов не надо и не надо слушать авву Василия, а следует вернуться в прежний бесовский облик. И жить как прежде, точилки-молотилки. Посему, услышав такое, было решено заключить отступника Ляксашку под стражу. Ляксашка был под стражей, а когда его уже повели на игуменский суд, пытался бежать: