Капер Его Величества

Звали этого человека Уильям Кидд, и прибыл он в Бристоль по делу. Дело заключалось в приобретении торгового судна, пригодного для регулярных рейсов из британских портов в Бостон, по ту сторону Атлантики.

Уильям прибыл не один. Его предусмотрительный отец, Генри Кидд, отправил с ним старшего брата, Энтони. Собственно, Энтони и была поручена ответственная и рискованная операция с покупкой корабля. Но тот, к несчастью, сразу по прибытии в Бристоль подхватил воспаление груди и слег в постель. Местный доктор высказывал серьезные сомнения относительно его выздоровления.

– Во всем виновата резкая смена климата, – заметил он, протирая запотевшие после осмотра очки. – Вы, шотландцы, частенько болеете, оказавшись в наших местах.

Сообразив, что дела его плохи, Энтони отдал сундучок с деньгами брату, наказав ему ни в коем случае не тратить их попусту. В сундучке были не только их собственные полторы тысячи фунтов, но и сбережения троих соседей, которые задумали войти в долю для покупки корабля. Овечьи стада доставляли им кучу шерсти, сбывать ее дома или у соседей-британцев становилось все труднее. Америка – другое дело. Они там непрерывно воюют, им нужно шить все новые и новые мундиры.

– И будь осторожнее, Уильям, – прошептал Энтони слабеющими губами. – Эти английские собаки только и ждут случая ободрать наивную шотландскую овечку.

Умирающий не слишком преувеличивал, северные горцы лишь несколько десятков лет как вошли в состав Британского королевства, и определенное напряжение продолжало сохраняться в отношениях между соседями. Если бы приличный корабль можно было купить в Глазго, Генри Кидд не преминул бы это сделать.

– Я буду осторожен, Энтони, – ответил Уильям, искренне веря, что сдержит обещание. В своем семействе у него была репутация шалопая. Дожив до сорока лет, он так и не завел семьи, не приобрел ни определенной профессии, ни определенных взглядов на жизнь. Больше всего любил охоту и рыбную ловлю. Месяцами просиживал в маленьком горном поместье на правах то ли управляющего, то ли ссыльного. Отец, разочаровавшись в нем, все-таки не до конца махнул на него рукой. Пробовал женить, но Уильям не клюнул на радости семейной жизни, предпочитая им ловлю перепелов и форели. Отец пробовал приставить его к какому-нибудь делу, и эта поездка в Бристоль была очередной такой попыткой. Не сомневаясь, что из Энтони получится управляющий судоходной компанией, Генри Кидд надеялся, что Уильям окажется достойным хотя бы должности помощника.

Из того, как младший сын начал распоряжаться денежным сундуком, можно сделать вывод, что старый Кидд надеялся зря. Первым делом Уильям отправился в фешенебельный магазин и потребовал, чтобы его одели самым лучшим образом. Отсюда – и камзол, расшитый серебром, и шляпа с плюмажем. Он купил себе шпагу с золоченой рукоятью и три смены голландского белья. После этого он переехал из дешевой гостиницы в дорогую. Прочь домотканые чулки и башмаки на деревянных подошвах! Прочь оловянные ушаты для умывания, если можно пользоваться начищенными до блеска медными.

Впрочем, брата он тоже похоронил по высшему разряду.

И вот, покончив с этими хлопотами, Уильям отправился в порт.

Он не стал обращаться за советом в администрацию порта. Зачем? Там только и ждут его появления, чтобы обмануть, обчистить, пустить по миру. Ведь там служат одни англичане.

Он решил действовать на свой страх и риск, сообразуясь только со своим представлением о том, как следует покупать корабли для транспортировки шотландской шерсти.

Надо заметить, что его дорогой костюм плюс полное неумение носить его привлекли к нему внимание. Сначала к нему попытался втереться в доверие толстый господин с загорелой лысиной и грязным шейным платком на шее. Несмотря на все его ухищрения, предусмотрительный Уильям Кидд не открыл ему предмет своих интересов.

Второй интересующийся, тоже толстяк, но одетый много приличнее первого, напрямую спросил у шотландца, не собирается ли он приобрести судно на стоянке этого порта. Но Кидд и здесь, поразившись про себя проницательности второго толстяка, счел разумным ответить отрицательно.

Тот удивился:

– Тогда почему же вы слоняетесь по набережной вот уже два битых часа и не отрываете глаз от этих посудин?

Кидд замялся, не зная что ответить.

– Клянусь своей деревяшкой, он собирается наняться на одну из них юнгой, – тут же вмешался в разговор долговязый, сухощавый инвалид на оцарапанном протезе и с длинной пенковой трубкой в зубах. Именно такими рисовались в воображении осторожного покупателя типичные морские разбойники, поэтому он постарался поскорее покинуть сомнительное общество.

Когда он спешно удалялся, неловко придерживая у бедра непослушную шпагу, вслед ему катились раскаты наглого британского хохота.

Нет, твердо сказал себе Уильям, никогда он не будет моряком, ни разу до сорока лет он не выходил в море и не сделает этого впредь.

Что же тогда делать?

Больше всего ему хотелось вернуться домой, переодеться и, захватив свою ловчую сеть, отправиться за перепелами.

Но что он скажет отцу?