Канцлер

На религиозное положение в ВКЛ чрезвычайно повлияло учреждение в 1589 году Московской Патриархии. Церковные власти Московского княжества сразу же заявили о необходимости объединения под властью Москвы всех православных, в том числе и жителей ВКЛ. Все православные земли провозглашались московскими. Лев Сапега прекрасно осознавал, к чему на практике приведут декларации московских патриархов. А они свидетельствовали как раз о том, что давние претензии Москвы на земли Беларуси приобретают очертания политической программы.

Стремясь оградить интересы Великого Княжества Литовского, Лев Сапега активно поддержал проект региональной унии — соглашения между Православной церковью ВКЛ и Католическим костелом. Он имел целью таким образом сохранить духовно-культурную независимость страны, защитить белорусский народ и верующих от экспансии с Востока.

10 сентября 1595 года Лев Сапега написал чрезвычайно яркое письмо к князю Константину Острожскому, в котором давал князю совет воздержаться от публичных угроз в адрес церковных иерархов. Канцлер настоятельно рекомендовал строптивому князю проявлять сдержанность при подготовке межконфессионального соглашения, советовал не использовать оскорблений в адрес монарха, просил прекратить преследование владимирского епископа Ипатия Потея. Лев Сапега отмечал: «Отношение к церковному объединению — это твое личное дело. Но как можно ругать Папу Римского, называть его антихристом и неприятелем Слова Божьего, оскорблять всех католиков и святую соборную веру, угрожать королю покушением на его жизнь и утратой королевства, приравнивать монарха к еретикам и очернителям величества Божьего! А поскольку король — католик, то пугаешь его тем, что выставишь против него 20 тысяч солдат… Всего этого, мой милостивый господин, не надо делать. А я сам, хотя и добродетельный слуга и кровный вашей княжеской милости, но того одобрить не могу и искренне сожалею, что это от вас исходит».

Канцлер предупреждал Константина Острожского об ответственности и объяснял ему: «Король — верховный господин и защитник всех духовных лиц — как римской, так и греческой веры — не допустит, чтобы кто-нибудь творил зло. Его величество король желает и будет защищать всех от любого насилия, от обид и притеснений».

Ссылаясь на собственный опыт взаимоотношений с Сигизмундом III Вазой, Лев Сапега настоятельно рекомендовал князю Острожскому в сложный для страны период не особо конфликтовать с монархом: «Хоть меня и самого нередко заносит, но сейчас не то время».

Лев Сапега был прав: в любую минуту межконфессиональные недоразумения и религиозные споры в ВКЛ могли перерасти в полную анархию и хаос. Наверное, только своевременные советы канцлера, его решительные действия и срочные переговоры с украинской и белорусской шляхтой остановили князя Константина Острожского от непоправимых действий, спасли на тот момент ВКЛ от гражданской войны на религиозной почве, результаты которой могли быть очень трагическими для всей страны и всего общества.

Лев Сапега принял деятельное участие в Брестском церковном соборе, который проходил 6–8 октября 1596 года. Он присутствовал на нем в качестве королевского комиссара и выступил с пламенной речью в защиту церковной унии.

«Речь на Брестском церковном соборе 1596 года» Льва Сапеги — уникальное литературно-художественное произведение и одновременно раритетный памятник национальной историографии. Она дошла до нашего времени в составе произведения Петра Скарги «Брестский собор и оборона его».

Лев Сапега, выступая от имени королевских комиссаров, озвучивал позицию властных кругов ВКЛ. Выступление канцлера, как следует из текста «Речи…», происходило перед оппонентами унии, на одной из их встреч, куда он приехал с православными и католическими епископами.

Как свидетельствует содержание «Речи…», Лев Сапега прежде всего возмущался позицией киевского воеводы Константина Острожского, который стал на сторону противников унии и организовал параллельный собор. Канцлер снова сдерживал его от агрессивных действий. Он предупреждал Константина Острожского, чтобы тот не ставил себя выше короля, так как является его подданным, не стремился силой решать церковные дела, которые находятся в компетенции духовных лиц.

Лев Сапега наконец отмечал, что он, как королевский комиссар, данной ему властью обеспечит порядок и спокойствие на соборе: «Поскольку Всемогущий Господь Бог является началом и источником всякого согласия и милости, потому богобоязненные и умные люди уважают друг друга в согласии и единении, которое есть матерью всякого добра.

Его милость король был очень рад вашему договору, о котором вы сообщили ему три года назад. Митрополит и все епископы на тот момент достигли согласия, в том числе и ваши милости — епископ львовский и епископ перемышльский. Об этом красноречиво свидетельствуют подписи ваших собственных рук под совместным постановлением.