Кантор идет по следу

Чупати вслед за Кантором поднялся на третий этаж, за ним шел Шатори. Шли тихо. Старшина дал знак Кантору, чтобы пес не поднимал шума.

У одной из дверей остановились: оттуда доносились обрывки разговора.

— Нужно уезжать в Канижу… — произнес один голос.

— В будапештском экспрессе ехать опасно… — ответил другой.

— Ты вне подозрений.

— Так-то оно так, но кто думал, что они так быстро до нас доберутся?

— А что будет с деньгами и героином?

— Рыжий все принесет, у нас еще час времени…

— Из Пешта материал уже поступил?

Чупати шепотом предложил Шатори свой план захвата преступников, который заключался в том, чтобы его приняли за Рыжего, принесшего деньги и героин. Если же дверь не откроют, тогда ее придется выломать.

Подойдя к двери, из-за которой только что слышался разговор, старшина тихо постучал.

— Кто там? — спросил из-за двери женский голос.

— Тш-ш… — ответил Чупати.

— Рыжий, это ты? — спросила женщина.

— Я. Открывай скорей, — шепнул Чупати.

— Открой ему, — раздался из-за двери хриплый мужской голос.

Ключ в двери повернули. И в тот же миг Чупати плечом налег на дверь, крикнув Кантору:

— Кантор, взять его! Взять!

— Руки вверх, не шевелиться! — крикнул Шатори, включив фонарик.

Все произошло в считанные секунды. Кантор набросился на мужчину. Рычание собаки, женский визг и крики мужчины слились в одно целое.

Подошли полицейские, ожидавшие внизу. На арестованных надели наручники. В квартире оставили двух полицейских с заданием задерживать каждого, кто придет на квартиру.

Арестованных повели в полицию.

На следующий день старшина Чупати зашел к Шатори. Они разговорились о вчерашней операции.

— Ну знаешь, твой Кантор стоит десятка Шерлоков Холмсов. Если бы не он, мы бы до сих пор сидели рад двумя трупами и гадали на кофейной гуще… — рассыпался в похвалах старший лейтенант Шатори. — Признались, но не сразу. Три часа отпирались. Утверждали, что они даже не знают друг друга. Но наконец Рыжий так запутался в своих показаниях, что был вынужден признаться и выдал барабанщика — Яноша Кеци, а тот в свою очередь назвал Тилингера. Словом, настоящая банда гангстеров.

— А кто такой Тилингер? — спросил Чупати.

— Адам Тилингер — житель одного пограничного села. В этой банде он выполнял обязанности связного: переходил через границу, проносил валюту и наркотики. По его следам твой Кантор и привел нас в отель. Этот человек вошел через служебный ход в гостиницу, но тут его хотел задержать истопник, которого он и задушил. Барабанщик же был любовником певицы и наобещал ей всякой всячины: заграничное турне, тряпки и тому подобное. Второй любовницей музыканта-ударника была женщина, на квартире которой мы их арестовали. Певица ревновала Джонни и, когда услышала, что они собираются бежать за границу, но без нее, пригрозила Джонни и Тилингеру выдать их полиции и за это поплатилась жизнью. Валюту и наркотики барабанщик прятал в большом барабане, а позже Рыжий приносил все это к нему на квартиру. Помимо этого Джонни и Тилингер занимались пересылкой за кордон шпионских сведений. Об этом, правда, ни Рыжий, ни старший официант ничего не знали… Вот тебе и вся их история…

Весна в тот год началась рано. В середине апреля уже вовсю цвела сирень.

Однажды утром Чупати пришел к Кантору с огромным букетом сирени. Открыл дверь конуры и сунул псу под нос сирень со словами:

— Понюхай и ты, ну понюхай!

Кантор, несмотря на сильный цветочный запах, почувствовал, что от хозяина попахивает вином.

— Ну что ты на меня так уставился? Выпил я немного на радостях… Поздравь меня… Ведь я стал отцом… Понимаешь?… Кстати, ты тоже…

По лицу хозяина разлилась радостная улыбка.

Действительно, в ту же ночь Лохмушка произвела на свет шесть щенков.

Чупати повел Кантора к конуре Лохмушки, которая лежала довольная и любовно облизывала своих щенят. Кантор застыл перед конурой и часто-часто заморгал.

— Ну что?

Кантор сунул свой нос в щель между ячейками сетки и коснулся спины Лохмушки, которая, не двигаясь с места, подняла голову и тихо тявкнула. Кантор обрадовался и громко залаял. В приливе радости он обежал двор, вертя хвостом, затем снова подбежал к Лохмушке.

— Тихо, тихо, — предупредил Чупати Кантора. — А то всех взбудоражишь.

Но на этот раз слова хозяина не подействовали на Кантора.

— Ну ладно, оставлю тебя здесь, — проговорил старшина, которому пора было идти в родильный дом, и ушел.

Кантору было уже четыре года. Эти щенята были плодом его первой любви. Лохмушка, видимо тронутая внимательностью Кантора, приблизила свою голову к голове пса и лизнула его в нос…

Когда Чупати вернулся из родильного дома, то нашел Кантора перед кормушкой Лохмушки. Пес пытался открыть дверцу конуры.

— Сейчас нельзя, понимаешь, нельзя, — ласково объяснил ему хозяин. — Вот откроются у них глаза, тогда я тебя пущу к ним поиграть, а сейчас еще рано… Пошли…