Кантор идет по следу

Пока капитан осматривал нижний этаж, старшина с Кантором поднялись на второй этаж, где тоже оказалась дверь. Чупати толкнул ее плечом, но дверь была заперта.

— Откройте! — крикнул старшина, стукнув в дверь кулаком.

Услышав стук в дверь, на второй этаж поднялся капитан Шатори. Вытащив из кармана набор отмычек, он попытался открыть дверь, но это не удалось, так как в замочной скважине изнутри торчал ключ.

Старшина снова забарабанил в дверь.

— Полиция! Откройте! — крикнул Шатори. — Именем закона — откройте!

За дверью сначала послышалось сопение, потом шорох, затем дверь открылась, и на пороге показался бородатый мужчина в ночной сорочке до пят. Он кулаками протирал заспанные глаза.

— Что вам нужно?

— Полиция, — строго сказал Чупати. — Впустите нас.

— Сейчас, я только оденусь.

— Это не имеет значения, — заметил Шатори. — Вы Виктор Аланд?

— Да.

— Кто живет в этом здании кроме вас?

— Никто… вернее… На нижнем этаже живет мой приятель.

— Его фамилия?

— Геза Хиртеленди.

— Вы здесь прописаны?

— Да.

— А помимо вас?

Аланд явно медлил.

— Почему молчите?! — Шатори сверлил взглядом бородатого мужчину.

— Видите ли, Геза — мой приятель… Он иногда здесь ночует.

— Он здесь прописан?

— Нет…

— А вам разве не известно, что любое лицо, находящееся в здании более двадцати четырех часов, подлежит временной прописке?

— Известно… но я не думал, что… Он ведь здесь не всегда ночует. Этот Доктор…

— Что за Доктор?

— Это друг Гезы по фамилии Йоцо Гажо.

— А где в данный момент находится сам Хиртеленди?

— Не знаю. В полдень, когда я вернулся домой, он был еще здесь с ребятами.

— С какими ребятами?

— С ребятами… нашими общими знакомыми…

— Назовите их по именам и фамилиям! — приказал Шатори.

— Я видел только Лаци Шо… Видите ли, я работаю по двенадцать часов подряд на насосной станции в Дунакеси: с десяти вечера до десяти утра. Сегодня, например, снова в ночь заступаю.

— А как зовут остальных?

— Я к ним не заходил — меня позвал Патер…

— Кто этот Патер?

— Да тот же Хиртеленди.

— И что он вам сказал?

— Чтобы я им не мешал. Но по голосам я вроде бы узнал учителя Лади, еще маленького Микулку Ушастика, но это уже не точно.

— Одевайтесь.

«Так вот как выглядит этот теолог Аланд, который завтра вечером должен читать доклад „Построение молекул“! — подумал Шатори.

— Пока я разговариваю с этим типом, — шепнул капитан старшине, — ты с Кантором хорошенько обыщите местность вокруг.

Заброшенная башня и ее окрестности с запущенным садом были прекрасным местом для укрытия преступников.

Шатори с большим интересом выслушал Аланда, хотя тот говорил монотонно и тихо. Капитан даже поверил, что теолог и на самом деле не знает, когда и куда удалились его друзья. Шатори поразило то, как образно и точно обрисовал каждого члена салона Илоны этот лохматый примитив, кажущийся на первый взгляд туповатым.

Аланд начал характеристику пестрого общества салона Илоны с фигуры Хиртеленди.

Оказалось, что друг Аланда, дожив до девятнадцати лет, вдруг понял, что без аттестата зрелости ему карьеры не сделать. Придя к такому выводу, он сразу же записался на вечернее отделение будапештской гимназии. Три недели он посещал гимназию и успел за это время зарекомендовать себя самым прилежным учеником, однако надолго его не хватило, и он с каждым днем стал отставать все больше и больше. Но этого срока было вполне достаточно для того, чтобы он узнал, где что лежит. Однажды ночью он забрался в кабинет директора гимназии и, открыв сейф, выкрал оттуда гербовую печать и чистый бланк аттестата зрелости. Заполнить этот бланк и поставить печать было делом уже нетрудным.

В салоне Илоны его называли Патером, потому что Хиртеленди в течение полугода числился семинаристом Эстергомской духовной семинарии. И он, видимо, без труда закончил бы ее, если бы не его страсть к женщинам. Семинаристом он был способным, о чем свидетельствует хотя бы то, что курс латыни был пройден им всего за полтора месяца. В один зимний вечер Хиртеленди вдруг сбежал из семинарии в город, где прокутил всю ночь в обществе девиц. На рассвете он привел в собор, который находился на территории семинарии, какую-то легкомысленную девицу и заснул в ее объятиях на молельном коврике перед алтарем. В таком положении его и застал утром священник. Само собой разумеется, что Хиртеленди немедленно отчислили из семинарии.

— Интересный тип, — с усмешкой заметил Шатори. — Расскажите, где вы с ним познакомились? — спросил капитан, трогая руками самодельную подзорную трубу, укрепленную на подставке у окна.

— У Ицы познакомился.

— У Ицы Сони?

— Да. Хиртеленди тогда пожаловался мне, что ему негде жить, и я предложил ему пожить пока у меня.

— И чем же занимался этот Патер?

— Маляром работал. Одно время вместе с Доктором. Иногда и я им помогал.

— Понятно, — кивнул Шатори и, показав пальцем на подзорную трубу, спросил: — А это вы где приобрели?

— Сам смастерил из старого полевого бинокля. Вот взгляните-ка в нее: Венеру увидите величиной с теннисный мячик. Я уже долгое время наблюдаю в трубу звездное небо, вот только понять никак не могу, отчего на небесных телах появляются тени.