Кантор идет по следу

С Кофой осталась одна Пышка. Брюхо у нее исчезло. Она хорошо развивалась, но шутливое имя к ней прилипло. Правда, она так и не избавилась от лени. Напрасно Кофа ее ругала, напрасно укоряла и объясняла, что у нее никогда не будет блестящего будущего, если она останется такой ленивой, что в лучшем случае из нее получится сторожевая собака. Пышку не очень волновало будущее. Она жила сегодняшним днем, и, хотя она выучила вес упражнения и умела их повторить, все же, как только подворачивался удобный случай, она тут же искала тихий уголок и там, перевернувшись на спину, начинала дремать.

В шестимесячном возрасте Кантор вместе с братьями и еще шестью другими собаками начал проходить начальный курс обучения. Вновь прибывшие собаки были из провинции. Для большинства их ежедневные четыре часа занятий и упражнений представляли большую умственную нагрузку. Кантор же воспринимал упражнения как новую интересную игру. Упражнения по принятию различных положений и выполнению команд Кантор освоил так быстро, что через месяц, когда остальные еще едва справлялись с движениями по команде и сигналу руки, инструктор стал его во второй половине дня подпускать к Кормошу, чтобы вместе с ним упражняться.

Кантор не знал, что из-за этого среди инструкторов городка развернулись жаркие споры. Удивительная восприимчивость щенка давно уже была для них темой разговоров. Начальник курсов не соглашался с хозяином Кантора в отношении методов его обучения.

– Это слишком ценная собака, для того чтобы экспериментировать на ней, – утверждал он.

– Именно учитывая ее способности, и нужно воспитывать ее по-новому, – защищал свою точку зрения инструктор Кантора.

По его мнению, собака очень во многом похожа на человека. Детская психология такова, что в начальный период воспитания мать, даже с уровнем развития ниже среднего, лучше способствует интеллектуальному росту ребенка, чем самое отличное воспитательное учреждение. Часто первым и самым большим идеалом для ребенка является отец. В игре он зачастую имитирует занятия отца. Ребенок хотел бы знать и уметь делать то, что знает и делает отец.

Собаки уже много тысячелетий живут вблизи человека, в окружении людей, и этот факт сделал их во многих отношениях схожими с человеком. Особенно это относится к такой исключительно умной, развитой породе, как немецкие овчарки.

В то время как остальные собаки свободно разгуливали в задней части двора, Кантор, ничего не зная о развернувшихся вокруг него дискуссиях, вместе с отцом добросовестно отсчитывал круги на учебном плацу. Его развивающийся ум начинал увязывать то, что он учил во время утренних занятий, с тем, что делал отец. Одинаковые команды, одинаковое исполнение. Кормош делал то же, что требовал инструктор на утренних занятиях or Кантора. По команде хозяина Кормош тоже остановился, по другой команде он лег на живот, по сигналу руки сел, встал, побежал, пополз, прыгнул… И Кантор, хотя и не очень ловко, повторял движения отца. По команде «Ищи, аппорт» они из двадцати или тридцати палок, одинаковых по размеру и запаху, выбирали и приносили хозяину именно ту, которую он бросил. Кантору все это доставляло особую радость: ведь он играл вместе с отцом. От Кормоша он выучился тому, что нужно делать по командам «След», «Ищи», «Возьми», «Бандит». После двух месяцев обучения Кантор первый раз отправился вместе с Кормошем на практическое занятие по розыску. Первые сто метров он бежал рядом с отцом. Потом, чтобы он не мешал Кормошу, инструктор дал ему понюхать след, по которому шел отец. После небольшого размышления Кантор, нагнув, как отец, голову к земле, побежал вперед.

– Гениальная собака, – похвалил Кантора инструктор перед своими товарищами.

После одного из занятий Кантора по просьбе инструктора осмотрел профессор психологии из ветеринарного института. Собака ему так понравилась, что он захотел ее забрать в институт. Но инструкторы курсов, в том числе и те, которые слегка завидовали успеху своего удачливого коллеги, воспротивились. Они не согласились отдать Кантора в институт, чтобы его использовали для различных опытов. Кантор на собственном опыте убедил всех в том, что щенок лучше поддается обучению, если упражняется в обществе одного из родителей.

Начальный курс обучения подходил к концу, и Кантор сверх обязательных упражнений уже умел прыгать через обруч, ходить по буму и молча идти по следу, именно молча, поскольку во время работы розыскная собака не должна лаять. Она должна подавать сигналы головой, хвостом, а не громким лаем.

Когда прошло три месяца, по делу Кантора созвали специальное совещание. Люди обсуждали дальнейшую судьбу собаки. Инструктор Кантора предложил послать его на несколько месяцев на практическую работу.

– Патрулировать? – спросили коллеги в один голос.

– Да.

– Не позабудет ли он за это время то, чему научился в школе? – забеспокоились сотрудники городка.