Kantonisty

С течением времени расширялся контингент мальчиков, подлежащих поступлению в кантонисты. В их число стали входить незаконнорожденные солдатскими женами, вдовами и „девками” мальчики, которые составляли весьма большой процент. Постепенно законодательством в эти школы отдавались дети кочевавших цыган, польских мятежников, раскольников, а затем и евреев. В кантонистские школы отдавали также молодых бродяг, преступников, беспризорных. Солдатские сыновья, кто в какой губернии родился, к той губернской школе и приписывался, оставаясь в семье до 10—14 летнего возраста. Мать получала на сына по 3 рубля в год на воспитание, а достигнув требуемого возраста, мальчик становился кантонистом и переходил на полное казенное содержание.

С 1824 года, когда кантонистские заведения перешли в ведение Аракчеева, сыновей коренных жителей военных поселений также стали зачислять в кантонисты, но они оставались при поселенных полках, где были созданы свои кантонистские школы. Дети всех военных поселян считались кантонистами со дня рождения и уже в малолетнем возрасте носили военную форму. Они делились на три возраста: малый — до 7 лет, средний — от 7 до 12 лет и старший — от 12 до 18 лет.

До семи лет мальчик оставался в доме родителей, школу не посещал и на него продовольствия не получали. В среднем возрасте родители получали продовольствие на кантониста. В старшем возрасте кантонисты-поселяне, помимо продовольствия, получали жалованье и обучались фронтовому строю. В то же время они должны были помогать родителям в хозяйстве и приучаться к нему. Помимо фронта они обучались в школе грамоте и различным ремеслам. Одежду и обувь для себя производили собственными силами.

Круглые сироты отдавались на воспитание военным поселянам-хозяевам, у которых жили до 15 лет.

Каждый поселенный полк имел резервный батальон. Он составлял негласный запас, из которого пополнялась убыль кантонистов, умиравших в школах вследствие жестокого обращения и вследствие самоубийств.

Что касается солдатских детей, то осенью того года, когда мальчику исполнялось 12 лет, мать или родственники в назначенный срок отвозили его из деревни или селения в уездный город в канцелярию инвалидного начальника. При отправке происходили душераздирающие сцены. Матери знали, какая судьба ожидает детей, знали, что никогда они не увидят их больше. Далее мальчиков направляли в пункты, где сходились группы из нескольких уездов и началось пешее путешествие в свой губернский город, продолжавшееся дней 10, а то и больше. В пути партию обыкновенно присоединяли к этапам арестантов и ночью на привалах всех вместе содержали в острогах с тем, чтобы на следующий день не было хлопот со сборами. Дети ночевали вместе с каторжанами в грязных и холодных конурах. Вонь, звяканье цепей, обломанные неудобные досчатые нары не давали спать. Мальчики бодрствовали целые ночи напролет, были напуганы. Каторжане обкрадывали их, отнимали у них продукты и деньги, которыми родные снабжали на дорогу. За отказ терроризировали и тайком от конвоя избивали.

Дети, вконец утомленные от многодневного пути, прибывали на место назначения. Сопровождавший унтер-офицер передавал партию детей школьному начальству.

УСТРОЙСТВО КАНТОНИСТСКИХ ШКОЛ, ИХ БЫТ

Все кантонистские школы, разбросанные по Российской империи имели одно и то же устройство. Каждая состояла из 4 рот по 300 воспитанников в каждой. Рота делилась на 4 капральства, а капральство — на десятки. Ротой командовал командир в чине капитана. Помощниками ротного были фельдфебель и 4 капральных. Кроме них в роте было 20 ефрейторов, 20 вице-ефрейторов и около 100 дядек. Ефрейторы и вице были кантонисты, отличавшиеся военной выправкой. Офицерами в кантонистских школах были большей частью спившиеся, жестокие люди; учителями — невежественные, тупицы. Преподавание было на самом низком уровне, зато порка составляла основной метод воспитания. Режим дня был так устроен, что воспитанникам не оставалось ни минуты для отдыха. Во всем господствовала самая суровая дисциплина, и за малейший проступок жестоко наказывали.