Кант за 90 минут

Но пусть это не преуменьшает подлинного величия кантовской системы. Целью философа было возрождение метафизики. Он согласился с Юмом и эмпириками, что нет такой вещи, как врожденные идеи, но отрицал, что все знание происходит из опыта. Эмпирики утверждали, что все знание необходимо свести к опытному, Кант блестяще перевернул этоттезис, сказав, что весь опыт должен соответствовать знанию. Согласно Канту, пространство и время субъективны. Это наши способы восприятия мира. Они есть своего рода неснимаемые очки, без которых мы не способны осмыслить наш опыт. Но они — не только субъективные части нашего познавательного механизма. Кант разъясняет, что есть различные «категории» (как он их называет), которые мы познаем только силами нашего разума и совершенно независимо от чувств. Эти категории включают в себя такие понятия, как качество, количество, отношение. Они тоже своего рода неснимаемые очки. Мы не можем видеть мир иначе как в терминах качества, количества. Но через эти очки мы можем видеть только явления мира — и никогда не можем воспринять действительный ноумен, подлинную реальность, которая дает жизнь этому явлению.

Можно было бы заметить, что только человек, который никогда не видел горы, может поверить, что пространство не лежит вокруг нас, а является частью нашего аппарата восприятия. И с точки зрения здравого смысла это также спорно. Но столь скудные возражения не имеют ничего общего с философией.

Время, пространство и категории (которые включают в себя такие понятия, как множественность, причинность, существование) могут быть применимы только к явлениям нашего опыта. Если мы применяем их к объектам, которые не воспринимаем, мы приходим к «антиномиям», то есть к двум противоречивым утверждениям, оба из которых могут быть доказаны средствами разума. Таким способом Кант отметает все разумные аргументы в пользу (и против) существования Бога. Мы просто не можем применять такую категорию, как существование, к этой неэмпирической сущности.

Мы можем видеть, что Кант в своей "Критике чистого разума" не сторонник полного возврата к метафизике. Под "чистым разумом" он понимает априорный разум, то есть то, что может быть познано до опыта. Юм отрицал существование трансцендентных объектов (таких, которые лежат за пределами опыта). Но Кант был убежден, что можно сохранить трансцендентальные, метафизические элементы в философии в форме "категорий чистого разума". Скептическая точка зрения Юма может показаться упрощенной и, конечно, непродуктивной, если мы хотим использовать ее в реальном мире. Его отрицание причинной зависимости сводит всю науку до статуса метафизики. Подход Канта, напротив, гораздо более тонок и продуман — но едва ли превосходит юмовский с философской точки зрения. Мы можем быть не способны воспринимать мир без таких категорий, как пространство, время, качество. Но сложно доказать, что они не являются составной частью этого восприятия, или показать, как они могут существовать без него (то есть до него).

С другой стороны, тезис Канта о том, что мы никогда не можем познать действительный мир, имеет важное значение. Все, что мы воспринимаем, — только явления. Вещь-в-себе (ноумен), которая порождает эти явления, всегда остается непознанной. И непонятно, почему она хоть как-то должна соответствовать нашему восприятию. Явление воспринимается через посредство категорий, которые не имеют никакой связи с вещью-в-себе. Она остается по ту сторону количества, качества, отношения и других категорий.

После публикации первой «Критики» Кант продолжал жить жизнью, построенной по строгому расписанию. Она не предполагала много контактов с обществом, эта сторона жизни всегда волновала Канта меньше всего. Он поддерживал отношения с несколькими выдающимися студентами, а также с некоторыми членами факультета. Но по-настоящему близок он с ними не был. Кант ни к кому из них не обращался "на ты" даже спустя десятилетия общения. Мысль была его жизнью. "Для ученого мышление так же важно, как и питание, без него, когда он не спит или один, он не может жить". Он более чем кто-нибудь другой был намерен познать себя. Но задача познать Канта была столь же трудна для него, как и для других. Он жаловался: "Я недостаточно хорошо понимаю себя". Возможно, он опасался того, что может в себе найти. Здесь Шарфштайн делает главный вывод: ""Вещь-в-себе" — это не просто непознаваемое, это запретное; это, как я предполагаю, подавленная эмоциональная жизнь Канта, и он боялся затронуть ее, чтобы не разрушить собственное я".

Кант прекрасно понимал, что у него нет друзей. Но это его не беспокоило. Он с гордостью цитировал Аристотеля: "Друзья, у меня нет друзей". На самом деле он положительно относился к дружбе. "Дружба — это проявление приятных чувств по отношению к одному человеку, и она радует того, на кого направлена, но безусловно и то, что при этом теряются непредвзятость и свобода воли".