Кандинский

Думается, что и быть не могло ничего более существенного. Александр Кожев и думать не думал исполнять задания советских секретных служб. А последним и в голову не приходило, что этому своеобразному персонажу в Париже можно доверить хоть что-нибудь существенное. Послание же Сталину, как установили специальные исторические исследования, имели целью вовсе не декларацию лояльности или готовность к сотрудничеству. Александр Кожев имел совершенно иные намерения.

Дело в том, что в начале Второй мировой войны этот удивительный человек, в котором гениальность соседствовала с детской наивностью, отправил несколько пространных посланий сильным мира сего. В мае 1942 года он отправил еще одну свою рукопись на адрес правительства Виши, имея в виду, что читателем будет маршал Петен — замечательный полководец Великой войны и жалкий президент марионеточного правительства вассальной южной части прежде великой Франции. Этот эпистолярный труд был написан, разумеется, на французском языке. Философ описывал, обращаясь к кабинету Виши, постулаты своей собственной философской системы. Он как будто видел в вождях и правителях тогдашней Европы своих учеников или возможных адептов. Он хотел быть подобным Гегелю, то есть фантазировал в том же самом духе, что и Гегель в 1806 году, когда великому мыслителю померещилось, что он может разговаривать на равных с вершителями судеб Европы и что он в своей духовной области — сам себе Наполеон. Известно, что кабинет Петена был ознакомлен с посланием Кожева и ему была даже направлена благодарность за глубину и значительность высказанных им идей.

Мало того. Кожев не остановился в своей миростроительной деятельности. Внушительную по объему и сложную по содержанию философическую рацею наш парижский гений отослал также… Генри Форду, самому известному бизнесмену Америки, обладателю промышленно-финансовой империи, возможности которой, вероятно, превосходили возможности тогдашнего американского правительства Рузвельта.

Подобно тому, как некогда апостол Павел отправлял свои послания народам, возвещая им истины Христовы, парижский племянник Кандинского обращался к сильным мира сего, открывая им, во тьме пребывающим, истины своего нового учения. Старый мир не существует более — гласил главный постулат этого учения. На дворе — новая политика, новая наука, новый социум. Теперь существенно не то, насколько наши идеи соответствуют предполагаемой объективной реальности, ибо не существует более никакой такой объективной реальности. Теперь такие времена, когда можно вырабатывать идеи и превращать их в материальные силы чисто духовными усилиями. Не истины командуют человеками, а человеки командуют истинами. И отсюда — множество важных последствий.

Удивительным образом это учение племянника было как бы пародией на убеждения его дяди, художника Василия Кандинского. Разница в том, что живописцу эти представления о человеческом творчестве помогали создавать замечательные произведения на холсте и на бумаге.

Зарапортовавшийся парижский мыслитель был способен сочинять на основе новых представлений о мире и истории не более чем пухлые рукописи, которые он посылал московскому диктатору, американскому миллиардеру и маршалу Франции, согласившемуся по каким-то причинам возглавить сомнительный политический режим Виши.

Нельзя было бы сказать, однако же, что Кожев впал в помрачение и превратился в ходячую нелепость. Странным образом этот мыслитель оставался вполне эффективным деятелем тогдашней политической сцены. В оккупированной Франции и в сателлитном квазигосударстве Виши это означало не что иное, как реальное участие в сложном, многоуровневом общенациональном движении Сопротивления.

Александр Кожев в годы войны стал членом подпольной организации известного командира Сопротивления Жана Кассу. Наш философ даже получил в этой организации свой инвентарный номер: он был «агент 1231». Это, конечно, не так круто звучит, как «агент 007», но, судя по всему, он приносил подпольщикам кое-какую пользу — как в объединении Кассу, так и в группе «Комба» в Марселе. Разумеется, его главным делом было изготовление и распространение разного рода печатной продукции — от пропагандистских листовок до документов внутреннего пользования. Вероятно, Кожев исполнял и некоторые разведывательные задания, вращаясь среди врагов, язык которых он знал, подобно Кандинскому, в совершенстве.

ПОСЛЕДНИЕ ЗАКЛИНАНИЯ ВОЛШЕБНИКА

С аристократическим хладнокровием и выправкой гвардейского офицера, неизвестно как усвоенной этим удивительным человеком с младых лет, Кандинский игнорировал то, чего не хотел видеть.

Вермахт в Париже. Родной немецкий язык в устах гитлеровских молодчиков. Послания Саши Сталину, маршалу Петену и Генри Форду. Эпопея Сопротивления. Советские армии идут на запад, шатаются стены рейха. Гестапо свирепствует в тройном масштабе. Доберутся ли русские до Парижа на этот раз? Вот вопрос. Ждать ли здесь тех самых комиссаров, которые так крепко запомнились со времен гражданской войны? Мир сошел с ума.