Кандалы

   "Так, в чем дело? – подумала она. – Прошла любовь, завяли помидоры? О чем ты вчера думала, девочка моя? Всё, баста! Олег такой хороший! Возможно, у меня теперь будет новый дом. Свой! Я не хочу грязи, пошлости, дебильных рож уколотых придурков, лапающих рук, грязных подъездов, вони мусоропроводов, истерик. Да и разве мало знакомых "сторчалось"? Мама… У моей мамы круги под глазами черней, чем у меня. А слезы на щеках котлованы прорыли. Куда ты собралась? На улицу?! На помойку?! А куда всё это девать? Не на "Карусель" же идти? По друзьям "пошариться"? А Олег? Нет… В унитаз спустить? А вдруг заметят? Олегу сказать? Отдать – пусть выбросит. Он-то всё и так знает. Так, а сколько же у меня осталось готового раствора? Куба четыре. Хочется… Олег вышвырнет! Ну что он, не поймет, что не так легко бросить? Нет, бросать нужно раз и навсегда, или никак. Завтра. Ага, завтра еще три куба останется! Постепенно добить всё? А шприц куда? Можно в центре выкинуть. Слушай, Ленка, чего ты хочешь? Убиться? Ну, двигайся, дура! Ну и буду! С кем я спорю?! Кошмар какой-то! Что-то я долго в ванной… Надо быстрее настроиться. Я не поняла, что с руками? На фига я это развернула? Кто вообще мной руководит?! Я что, не хозяйка сама себе?! Где моя ватка? Так, по быстренькому, никто и не поймёт…"

V

Процессия захоронения давно происходит в твоем подсознании.

Надгробие с именем каждого безмолвно ждёт…

"Blast"

   Теплая погода по рукам. Растворилось окно в серых тучах. Залпы мутных брызг наполнили глаза. Опьянило терпким запахом. Вкус толпы на зубах, серой массы. Люстра под ногами. Свет медленно убывает и рассеивается. Волосы растут внутрь – кто сказал? Мороз по коже, жар по лицу, зефир под веками. Разноцветные спектры, невидимые глазом. Под диафрагмой растет воздушный пузырь, я отрываюсь от земли. Я парю или это она? Это ты? Это Он? Это ты? Это Он. Всё лезет в голову, всякую чепуху не предлагать. Во рту пересохло, она облизывает губы, и ей нравится это чувство. Не правда ли, что-то напоминает? Не пойму, кто кого целует? Захотелось. Сердце работает на повышенных оборотах – если оно не успокоится, мне не заснуть при таком грохоте. А зачем мне спать? Или ей? Короче, говори, как хочешь, не ошибёшься. Всё – маразм и подлежит уничтожению. Кроме людей. При чем тут люди? Где нирвана, там нет личностей. А где нирвана?

   Внезапно открылась дверь в темноте. Лена прищурилась от яркого солнца.

   "Нужно поторопиться, чтоб ничего не заподозрили". Вот и всё.

   Не совсем.

– Лена, завтрак на столе. Можешь еще в холодильнике брать всё, что понравится. Не стесняйся. Олег с папой скоро будут. Я у себя в комнате, если что будет нужно – спрашивай. Меня зовут Светлана Викторовна. Можно тетя Света.

– Спасибо, тетя Света.

   Тихо прозвучал стук закрываемой двери. И отразился от стен, потолка, пола, пробежался по полированным рамам картин и гладким поверхностям аккуратных ночников. Всё ярче, всё глубже, всё выразительнее. Звуки смешивались с нечеткими контурами окружающих предметов, образуя мелодию какой-то странной музыки, в такт с которой закружилась Лена, стараясь поскорее вернуться в комнату Олега. И продолжала она кружиться до изнеможения, чтобы обессилевшей чайкой упасть в мягкую пучину дивана, бархат которого на ощупь казался морской волной…

VI

За безумно простыми поступками многих

стоит мучительное безумие сложнейших

переживаний, размышлений

Автор неизвестен

   Дверь открылась, и в спальню зашел Олег.

– Привет! – воскликнула Лена и, вскочив с дивана, бросилась ему на шею. Она потянулась губами и выпросила поцелуй. Олег прижал её голову к своему плечу и прошептал на ушко:

– Девочка, хочешь погулять?

– Класс! – обрадовалась она. – Мы пойдем на улицу?

– Я останусь дома, нужно помочь отцу, а ты погуляй немного. Вот тебе три гривны на мелкие расходы. Собирайся, – сказал он и погладил её плечо.

   Лена испуганно посмотрела на Олега, потом быстро отвернулась. Закапали слезы.

– Выгоняешь? – проглотив комок, с трудом произнесла она и закусила губу.

– Ну что ты, солнышко, – он взял её за руки и притянул к себе. Она отвернула лицо, стыдясь ручейков на щеках. – Ты же моя девушка и живешь теперь здесь. Сейчас половина первого, придешь к пяти.

   Она молча оделась. Он провел ее к лифту.

– Пожалуйста, не дури, – Олег посмотрел в глаза Лены. – Закрывай "дороги". И не забудь этого дома и этого человека, – он приложил её ладонь к своей груди. – Просто я не хочу, чтобы мои родители видели тебя "надвиганной". С отцом я поговорил, он меня понял. Все будет хорошо. О твоем увлечении я не говорил. И не хочу, чтобы они когда-нибудь об этом узнали.

– Сильно заметно, что я "надвиганная"? – виновато спросила Лена.

– Со стороны может и не заметно, мои родители могут не заметить. Но лучше, если ты придешь попозже, когда тебя немного попустит. И проведи ревизию в своей сумочке, не нужно сюда носить всю эту дрянь. И не только в сумочке, ты меня поняла?