Камуфлет

– А я выяснил, что за серые кристаллики остались на пальцах и шее князя, да! – похвастался Лебедев.

– Не берусь угадать…

– Начать с того, что следов яда, снотворного или спермы в теле нет. Князя убили взрывом, радуйтесь. Но каким взрывом!.. – тут светило науки неприлично икнуло. – Пока вы прохлаждались, я трудился, очень старался, умаялся весь, но установил, что это… фульминат ртути! Каково, а?!

Ванзаров натурально не понял причины восторгов.

– Так ведь это же гремучая ртуть! Большая редкость, да. – Лебедев снял шляпу и обмахнулся. – Что-то жарко, может, заглянем к актрискам проветриться?

– Могу ли знать, почему слуги не слыфали взрыва?

– В саперном смысле его не было – хлопок негромкий, одеяло и приглушило.

– Гремучая ртуть может взрываться от трения?

– Еще как! Штука очень опасная.

– Тогда все понятно.

Лебедев залихватски сдвинул шляпу на затылок:

– Что ж, удивите меня, если сможете…

– Одоленский несколько дней мучился горлом. Убийца предложил попробовать чудо-порофок, князь сам насыпал взрывчатку на фею и принялся ее растирать. Вот откуда развороченные пальцы.

– Выходит, совершил акт самоубийства? – Аполлон Григорьевич усмехнулся. – Хитрец!

Мыслил криминалист в правильном направлении: в случае чего, вину ночного гостя можно представить досадной ошибкой, ну, перепутал порошки. Важно другое: князь настолько доверял визитеру, что принял из его рук «лекарство» не задумываясь. Значит, гость должен быть любовником. Или… обещал им стать. Вполне логичное объяснение полной наготы его светлости. Вот только можно перепутать гремучую ртуть с невинным притиранием?

– И не надейтесь! – Лебедев как будто подслушал. – Фульминат ртути в аптеках не продается, а находится на военных фабриках. В Петербурге – только на Морском заводе. А во-вторых, в хранении он крайне опасен, может взорваться от любого толчка.

Вот почему Одоленский и неизвестный пришли пешком. Медленная прогулка была нужна убийце: у него в кармане флакончик с гремучей ртутью. А в пролетке трясет!

– Да, коллега, я тоже считаю, что убийца крайне опасен, – эксперт хмыкнул со значением. – Надо отдать ему должное: умен, собака, и химию знает отлично. Двоих разделал «гремучкой».

– Гремучую ртуть нафли на «обрубке»?!

Лебедев развел руками:

– Виноват-с, ваше благородие, господин начальник! Не судите строго!

Тут Родион Георгиевич вдруг вспомнил о времени, вытянул хронометр и увидал, что заговорился. Пришлось решительно повернуть к делу:

– Через полчаса встречаемся у дома Резанова на Моховой. Остановитесь закурить сигарку, когда пройду мимо, держите вот это… – в руку криминалиста незаметно лег снимок. – Сделайте копию.

Аполлон Григорьевич глянул и присвистнул от восхищения:

– Ай да князь! Ай да баловник! Что делать с копией?

– Поедете в Выборгский и сверите «обрубок» с юнофей на фотографии. Так, чтобы сомнений не было. И ефе… Об этом снимке не должен знать никто, даже пристав Фелкинг. Полная конфиденциальность. Я очень надеюсь на вафу помофь…

Без дальнейших понуждений Лебедев стремительным шагом ринулся к Фонтанке, туда, где располагался антропометрический кабинет Департамента полиции и его лаборатория.

Августа 7-го дня, лета 1905, начало шестого, +25 °C.

Бани купца Соболева на Мойке у Красного моста

Место это заветное, очень непростое местечко. Интерьеры роскошные, прямо-таки в римском стиле, имеется восемнадцать отдельных нумеров с удобнейшими диванами и по баснословной цене в шесть рубчиков, а также просторный бассейн с фонтаном и отменный буфет с прохладительным квасом. Только наслаждаться удовольствиями дозволялось не каждому. Вернее, записной любитель пара не пошел бы к Соболеву ни за какие коврижки. А все потому, что банщики местные потворствуют соблазнам. Подбирают их строго: чтобы молод был, крепок телом и приятной наружности, без угрей и болячек. Учат тщательно, но все более особым упражнениям. И без веников.

Ходил слух, что в особо роскошном кабинете каждую неделю можно встретить и вовсе светлейшее лицо, в поэтических кругах известное под псевдонимом К.Р., а при дворе – как почтенный отец семейства. Тайной страстью поэта был банщик Павлуша, ласковый и плечистый. Впрочем, каких сплетен не придумают напрасно.

Что уж тут скрывать, репутацию бани заслужили прочную. То есть порочную.

Коллежский советник не горел желанием попасться на глаза знакомым, заходя в Соболевские. И Берс тоже. Потому решено было сделать вид, что господа невинно прогуливаются по Мойке, и неожиданно проникнуть внутрь.

Первым юркнул Николай Карлович, за ним – Ванзаров.