Камуфлет

— Вопросы здесь задаю я! Где вы зарыли парашют? Будем запираться или сознаваться?

Он сделал вид, что прижигает сигаретой мою руку.

— И где же я дал маху?

— Ты споткнулся о крошечную чёрточку.

—?

— Перечеркнул семёрку горизонтальной полочкой, так делают лишь русские. Конец тебе. А ну, быстро! Имена, пароли, явки! В глаза смотреть! На кого работаешь?!

Он жахнул ладонью по столу.

Ну, блин. Век живи…

— Давай, Белый, выпьем, чтоб наши не попадались.

Надо бы спросить и про ихних шпионов.

— Понимаешь, Костя. Нельзя контролировать сознание постоянно, рано или поздно что-то наружу вырвется. Больше скажу, сегодня мысли людей — вовсе не их собственные.

—?

— Вспомни, как учили классики. Бытие определяет сознание.

— А разве не так?

— Нынче по-другому, через экран. Понимаешь?

Пока одно ясно: меня пытаются отвлечь от интересной темы. Вместо шпионских секретов он суёт какую-то тягомотную философию. Не лучшая тема для разговора за бутылкой.

— Вот раньше уклад мыслей от чего зависел? От семьи, друзей, улицы, от важных для нас людей, — Белый говорил медленно, и такой темп завораживал. — А сейчас бал правит авторитет по имени Телевизор. У молодых — Интернет. Но ведь на экране вовсе не жизнь — но производная от бытия. А сознание — вторая производная, зависит, чем нас пичкают. Понимаешь: вторая производная. Вторая производная.

Он явно ждал ответа, но вопроса-то не было. И снова показалось… Ладно, проверим. Аккуратно, чтобы комар носа не подточил.

— Правильно. Но односторонне. Да, истинная информация дороже пережёванной. Но настоящую-то получить непросто. Удаётся разве что профи, журналистам да разведчикам. Поэтому они и улетают. Кто из газеты или с канала, а кто, — тут я сделал небольшую паузу, — в грунт, на минус полтора.

Это был пароль Академии метанаук. Теперь надо выдержать — не меньше трёх секунд. Ноль. Один. Два. Три. Не отозвался. Не из наших. Жаль… Зато можно расслабиться. Стоп, рано ещё. Он должен забыть ту фразу.

— Белый, а вот скажи: как надо уходить от вооружённого противника? Я слышал, что от метра до двух — дистанция смерти.

Кажется, теперь уже мне удалось ловко сменить тему.

— Уходить? Быстро.

Я хихикнул.

— Ценю твой юмор. Но представь такое. У противника пистолет, снятый с предохранителя. А ты безоружен и не владеешь приёмами. А коль не убежать — хана тебе. Может, новые наработки появились? Или безнадёга, как тогда против атрейского способа?

Белый расцвел. Но главное, он выпустил из памяти ту фразу.

— Я догадался. Тебе нужны детали для новой книги?

— Ну, блин! Ты опасный человек, прямо читаешь мысли.

— Тогда слушай. Ты прав, шанс появляется при дистанции три метра и более. И если терять нечего…

— Но как именно, делать-то что? Я правильно понимаю, надо петлять зигзагами?

Он хохотнул:

— Вот-вот, хорошо сказал. Зигзагами, да ещё петлять — это круто. А главное, убегай в левую сторону от противника. Но в Израиле лучше уходить вправо.

— Логично — так ближе до канадской границы, да? Издеваешься?

Он снова рассмеялся:

— Ни в коем разе. Психология стрелка — вот секрет. На Западе пишут слева направо, и привычка эта сидит в подкорке. А раз ты уходишь влево, врагу придётся вести ствол и целиться как бы против почерка. Поперёк желания.

Ах, чёрт! И фразочка сильная, поперёк желания.

— Слушай, а вот ещё… Про наших агентов я понял. А вот ихние шпионы — они как? На чём палятся?

Он улыбнулся:

— Тоже на мелочах. В России трудно работать, если вырос не здесь — менталитет резко отличен.

— А всё-таки? Семёрку не перечеркивают? Или пить не умеют?

— Не в этом дело. Насчет пить, так учат, как не опьянеть; ещё пилюли есть специальные, так что могут наравне с нашими держаться. Но опять же, — он задумался. — Вот случай, уже здесь, в России. Пасли мы двух субчиков, но твёрдой уверенности не было. Решили проследить поплотнее. А у тех, видать, были подозрения насчёт слежки, уж больно грамотно шифровались. Как-то взяли они литровую — и к себе в Номер.

— Что ли они в гостинице остановились?

— Ну да, комната на прослушку поставили. Поначалу всё шло по-нашенски: матерки там, окурки в форточку. А потом — во идиоты! — бутылку не прикончили. Костя, там ещё граммов двести — а её, ещё живую — в холодильник. Скажи, ты на такое способен?

— Ужасно! Надругательство над национальной святыней! Поматросить и бросить.

— Точно. Вот такая недопитая улика помогла вывести супостатов на чистую воду. Кстати, давай выпьем.

— Давай. Чтоб наши дети за трамвай не цеплялись!

Белый вновь рассмеялся; наверняка вспомнил наши трамвайные приколы сорокалетней давности. Он хохотал, точно зная, что я думаю о том же.

Отсмеявшись, Белый махнул стакан, захрустел огурцом.