Кампос-де-Отоньо

Калеро всеми силами стремился сгладить все возможные шероховатости между нами, но мне-то наплевать.

— Это впечатляет. — Я смерил Бреннан взглядом с ног до головы, однако она продолжала улыбаться как ни в чем не бывало. — Надеюсь, она еще умеет молчать. Во всяком случае тогда, когда я думаю.

— Тут вы главный, инспектор, — сказала она, — и я не Намерена вмешиваться в ваши Действия. Я ведь здесь только для того, чтобы помогать вам.

— Что ж, уже легче. Тогда пошли!

— А что, здесь мы уже закончили?..

Я был уверен, что девчонка хотела бы продемонстрировать нам на трупе Пеллхема те новые методы следствия, которыми ее загрузили по уши, поэтому наслаждался ошеломленным видом девицы, когда мы вышли из элегантного коттеджа доктора навстречу воплям пикетчиков «Естественной жизни».

Шесть утра: на улице свежо, но не холодно. Если бы однажды в Кампос-де-Отоньо похолодало, то улицы оказались бы усыпаны мертвецами.

Я решил пройтись. Так лучше думается, а кроме того, во. время прогулки не так сильно ощущаются эти проклятые позывы к мочеиспусканию. Конечно, я мог бы согласиться на операцию — говорят, это не больно. Но я не собираюсь позволять кому-то ковыряться железками в моих внутренностях. Всегда стараюсь держаться подальше от врачей.

О чем я говорил? Ах, да…

Итак, я вышел вместе с Бреннан. Девчонка была намного выше меня ростом, и вполне возможно, что я бы за ней не угнался. Ее молодость была чуть ли не оскорбительной. Тем более, что она абсолютно не понимала, с чего это я набросился на нее с первой же минуты знакомства…

Вы знаете Синий квартал? Это элитный район Кампоса, где живут состоятельные старцы, которых я не выношу. А еще здесь уютный парк, один из сотни парков нашего городка, и есть туалет.

— Куда мы идем? — спросила Бреннан.

— Не знаю, куда идешь ты. А я — отлить.

— О! — Казалось, девчонка смутилась.

Я оставил ее с раскрытым ртом посреди парка у входа в туалет. Вообще-то, мне бы пришлось по душе, если бы эта пышечка, у которой было за что подержаться, в отличие от нынешних скелетов, проявила ко мне чуть больше внимания. О, Господи, я ведь окончательно забыл, что такое спать с пухленькой девицей!

Так и не сумев до конца опорожнить мочевой пузырь и поэтому недовольный, я вышел из туалета и увидел, что Бреннан сидит на скамейке, обняв коленки, со скучающим выражением лица. В этот момент никто бы не подумал, что эта девчонка — эксперт-криминалист. Я сел рядом с ней, и она сразу же заговорила:

— Торрес, я вижу, вам никто не нужен. Не моя вина, что меня сюда направили, уверяю вас. Лучше будет, если мы с вами подружимся, чтобы…

Я перебил ее:

— Не беспокойся, я скоро раскрою это преступление, а ты, возвратившись в центр, будешь рассказывать всем, как помогала старушкам переходить дорогу.

Она покосилась на меня с якобы циничной усмешкой. Однако в ее возрасте нет настоящих циников. Чтобы стать им, надо прожить хотя бы век.

— Послушайте, инспектор, — сказала Бреннан, — вы намерены раскрыть убийство, рассиживая на скамейке?

— Я и в самом деле отдохну тут немного, поразмышляю и выведу на чистую воду преступника. Тебя что, не учили этому методу?

Так я и сделал. Сидел, думал, но не по поводу убийства. Я еще не совсем выжил из ума, чтобы забивать свою голову мыслями о мертвецах!

Несмотря на ранний час, в парке было полно народу. Нам, старикам, нравятся парки, не знаю, почему. Подозреваю, что это одно из тех утверждений, которым в конце концов все начинают верить: мол, старикам нравятся парки, старикам нравятся, детишки, старики добрые, старики никого не способны убить… Пусть скажут это Пеллхему!

— Ну что, нашли разгадку? — язвительно осведомилась Бреннан. Я ответил ей не менее насмешливо:

— Почти, дорогая. Я знаю, что ему больше девяноста пяти лет.

— Почему вы так считаете?

— Это очевидно даже для такого престарелого полицейского, как я. В городе вы не найдете людей моложе, если только их не привезли сюда силой.

Бреннан закурила сигарету — будь она проклята: она могла курить! — и благодушным тоном произнесла:

— Кажется, вам не очень-то нравится это местечко. А ведь оно просто уникально: целый город, где живут одни пожилые люди!

— Старики, — поправил ее я. — Пожилые живут в других городах.

— Все равно. Город, которым управляют старики, если вам так нравится это слово, и который способен существовать вполне автономно! Это воистину…

— …чудесно, — проворчал я, но Бреннан не заметила иронии в моем голосе.

— Но ведь никого не принуждают селиться в Кампос-де-Отоньо. Дело добровольное…

Отгоняя ладонью дым ее сигареты, я взглянул девчонке прямо в глаза.

— Конечно, это мечта всей моей жизни: провести сорок лет в вонючем городишке, где все врачи — старики, шлюхи — старухи, полицейские — развалины и даже убийцы — старцы. Люди почему-то думают, что старик хочет жить вместе с другими полутрупами?

— Тогда почему вы на это согласились?