Камни Рун

В столовой уже было накрыто. Бальдур постарался изо всех сил, принимая высокопоставленных магов с континента. Стол ломился от яств; пара блюд с запеченной дичью, фрукты, тушеные овощи, разнообразные нарезки и соленья были аккуратно разложены по богатой серебряной посуде, которая, очевидно, доставалась только по особым случаям — настолько идеально выглядела.

Принцесса подошла на предложенное хозяином дома место, позволила подвинуть ее стул — манеры Бальдура не укрылись от наследницы империи, хотя лекарь не мог знать, кто оказался под его крышей — Виоле помог устроиться Осиор. Последней за стол села опоздавшая Витати.

— Эх, видела бы моя Лиззи, каких уважаемых людей принимает наш дом, — покачал головой Бальдур.

— Твоя жена была светлой женщиной, — поддакнул Осиор, — жаль, что она покинула тебя так рано.

Бальдур только мелко кивнул, аккуратно смахнул слезу — на лекаря накатило — после чего хлопнул в ладоши, давая рабам команду начать ужин.

Двое вышколенных невольников мигом оказались рядом с хозяйским столом. Один ловко сбил глиняную пробку с кувшина с вином, другой — начал разделку фазана.

Ужин проходил спокойно и по-домашнему. Первый тост Осиор предложил за хозяина и его покойную жену, второй уже сам Бальдур поднял за прекрасных гостий. С тех пор, как он выдал замуж дочерей, в этом доме не бывало так много женщин разом, и сейчас, как сказал сам лекарь, Виола, Отавия и Витати были живым украшением его скромного жилища.

Впрочем, Отавия, которая кое-что смыслила в восточных диковинках, точно знала, что лекарь прибедняется. Бальдур был богат и влиятелен. Эгорамские вазы и блескумские ковры, дорогущий ирубийский шелк, из которых были сделаны салфетки, чистейшее серебро посуды, столешница из черного хелайситского дерева, лучшее гоунское вино. Весь дом лекаря буквально состоял из диковинок и ценностей, и даже камень стен, казалось, был привозной и очень дорогой. Впрочем, привозными точно были мраморные плиты с тонкими розовыми прожилками, которыми был уложен внутренний двор. Такой камень добывался только на одной каменоломне на северо-востоке Агрании, в самых предгорьях Великого Хребта.

— Удивительно, что вы с господином Осиором старые знакомцы, — заметила Отавия, когда досужие разговоры чуть стихли.

— Почему же, милая Отти? — спросил Бальдур.

— Я слышала, что господин Трибунальный Истигатор рьяный противник рабства, — продолжила принцесса, многозначительно посмотрев на молча ковыряющуюся в тарелке Витати, после чего перевела взгляд на рабов, что прислуживали за столом.

— Ах! — воскликнул Бальдур. — Ты о моей прислуге?

— Именно, — кивнула Отавия, после чего обратилась к Осиору, — господин Трибунальный Истигатор, как так получилось, что вы подружились с тем, кто держит в своем доме невольников?

Осиор только усмехнулся и покачал головой. Виолу же этот вопрос захватил, и она поддержала принцессу.

— Отличный вопрос, мой дорогой истигатор, объяснись! Потому что, насколько я помню, при упоминании рабства у тебя всегда глаза кровью наливались.

Вместо Осиора за него ответил лекарь.

— Тики, подойди, — обратился он к рослому рабу в возрасте, судя по медной коже, родом с Востока, как и Витати.

— Да, хозяин, — с готовностью ответил раб, становясь подле Бальдура.

— Расскажи нашей гостье о своем рабстве.

— Хозяин Бальдур получил меня и мою жену двадцать семь лет назад, в подарок на свою свадьбу, — начал Тики. — И за все эти годы он не имел ни одной причины ругать нас, мы честно трудились для хозяина. Покойная госпожа Лизабет настояла, чтобы нам платили жалование. Для выкупа, если мы захотим вольную.

— И вы до сих пор с женой не выкупились? — удивилась Отавия. — Значит, все жалование уходило…

— Никак нет, госпожа, — возразил Тики. — Хозяин с хозяйкой обеспечивали нас всем необходимым и дали вольные нашим дочерям.

— Тики, сколько ты скопил за эти годы? — спросил прямо Бальдур.

— Не знаю, хозяин, этим всегда жена занималась, — ответил раб. — Но мы дали дочерям хорошее приданое, и точно могли давно выкупиться.

— Ты уверен? — спросила Виола.

— Да, госпожа, — поклонился архимагу раб. — Нам нет нужды покидать этот дом, мы честно отработали тут всю жизнь, а наши дочери трудятся на кухне как вольнонаемные, а их мужья — на конюшне и в саду хозяина Бальдура.

— Предпочли свободе теплую постель… — фыркнула Витати.

По лицу старого раба пробежала тень.

— Не все желают лить кровь, дочь Степей, — почти нагло ответил Тики. — Мы землепашцы, но я уже слишком стар, чтобы стать за плуг под палящим солнцем. А деньгами, что жалует нам за безупречную работу хозяин Бальдур, мы помогаем дочерям.

— Тики и его жена со мной всю жизнь, — развел руками Бальдур. — Да и быть лекарем в Акрильсере, и не держать рабов? Что скажут люди? Да и куда им идти? А так, все в прибытке. Да, Тики?

— Вы совершенно правы, хозяин. Вина?

Бальдур согласно кивнул, поднимая руку и позволяя рабу наполнить его кубок.

— Любопытно, — покачала головой Виола. — Может показаться, что ты относишься к рабам лучше, чем в Дагерии или Вашимшании относятся к слугам. Бальдур, ты точно с Лаолисы?