Камни последней стены

— Чертовы феминистки, — прошептал Дронго, — в самый нужный момент — одни женщины.

— Я его убью! — крикнул убийца. — Брось пистолет, я его убью.

Офицер полиции оглянулась на стоявших рядом Дронго и Ларису. Посмотрела на мальчика, струйка крови уже превратилась в сильную струю. Мальчик уже хрипел. Убийца был в невменяемом состоянии.

Офицер еще раз посмотрела на Дронго и подняла вверх пистолет.

— Не трогай мальчика, — попросила она, — не трогай, и мы тебя не тронем. Я не буду стрелять.

— Она сошла с ума? — гневно спросила Лариса.

— У них человеческая жизнь — главный приоритет. Она не станет стрелять.

Офицер полиции положила пистолет на крышу, к своим ногам. Она видела, как к ней на крышу спешат еще двое сотрудников полиции. Но этого не видел ни убийца, ни стоявшие против него Дронго и Лариса.

— Брось пистолет сюда! — кричал убийца. — Брось мне!

Женщина взглянула на лестницу. Помощь была совсем близко. Но этот тип мог проткнуть горло мальчику. Она толкнула ногой свой пистолет к нему. Убийца с силой отшвырнул от себя мальчика и наклонился к оружию. Лариса замерла от ужаса. Без сомнения, он пристрелит всех, кто был на крыше. Всех троих. Он поднял пистолет и, очевидно, собирался выстрелить в офицера, увидев в ней главную опасность, когда раздался выстрел. Убийца дернулся, обернулся, взглянул изумленными глазами на стрелявшего и, пошатнувшись, рухнул вниз.

Послышался стук тела о землю. Появившиеся офицеры полиции бросились его осматривать. Лариса перевела взгляд на Дронго. Он держал в руках оружие.

— У тебя был пистолет? — растерянно спросила она.

Дронго подошел к мальчику, протянул ему руку и помог подняться. Осмотрел горло.

— Ничего страшного, — улыбнулся он. — До свадьбы заживет.

— Откуда у тебя оружие? — недоумевала Лариса. — Или это не твой пистолет? Это оружие убийцы? Но как…

— Он выбросил свой пистолет, — пояснил Дронго. — Это усовершенствованная модель итальянской «беретты». Такие пистолеты на вооружении сотрудников спецслужб Израиля и Германии. Я вспомнил, что у меня в кармане осталась обойма «беретты», которую я вытащил у сотрудника израильской разведки. Оставалось только вставить обойму и выстрелить. А стреляю я хорошо. Жаль, что все так получилось. Я целился ему в руку.

— В тот момент ты вспомнил про свою обойму, — догадалась она. — Теперь поняла, почему ты крикнул, что тоже вооружен.

— Нет, — сказал Дронго, — я имел в виду не свою обойму. Во-первых, я не знал, что она подойдет к этому пистолету, а во-вторых, в тот момент у меня не было даже незаряженного пистолета. Нет, это совсем другое. На самом деле мое оружие было гораздо мощнее.

— Что ты имеешь в виду?

— Голову.

Офицеры полиции уже повернулись, чтобы подойти к ним и получить объяснения.

— Кто это был? — спросила Лариса. — Я его не узнала. Он работал в группе Хеелиха?

— Это Эрих Дамме. Можешь на него посмотреть. Именно он был поставщиком информации для Барлаха, именно он стрелял в меня в Тель-Авиве.

— Значит, ты нашел информатора? Значит, все кончено?

— Конечно, нет. Ты меня не поняла. Я сказал, что он был «поставщиком информации», своеобразным связным, но никак не информатором. Он — его глаза и уши. Но это не сам информатор. Извини.

Дронго повернулся к офицерам полиции, оставив женщину в полном недоумении.

Берлин.

8 ноября 1999 года

В понедельник вечером Страус снова пригласил к себе в кабинет Кардигана и Данери. До назначенного дня оставалось меньше двух суток. Врачи уверили Страуса, что утром десятого Барлах сможет покинуть госпиталь. Ночью Барлаху ввели в ногу специальный прибор, позволяющий определять его местонахождение с точностью до метра. Самому Барлаху при этом объяснили, что его нога нуждается в постоянном лечении. Теперь оставалось ждать десятого числа, когда должна была наконец состояться встреча Барлаха с его информатором.

Из Лэнгли пришло подтверждение. На все указанные Барлахом счета деньги были переведены, и теперь следовало дождаться десятого числа, чтобы разблокировать счета и затем получить наконец копии документов. Страус приказал не беспокоить Барлаха, чтобы не вызывать лишних подозрений. Охрана вокруг военного госпиталя была усилена.

К этому времени начали проявлять активность и немецкие разведчики. Оцепление вокруг госпиталя напоминало сцены из шпионских фильмов. Сотрудники БНД дежурили у каждого выхода. Еще дважды у Барлаха появлялись следователи, чтобы выяснить, кто и зачем пытался столь профессионально взорвать его в собственном доме. Барлах молчал, изображая тяжелораненого человека. Кардигану нравилось, как он доводил до бешенства сотрудников полиции.