Камикадзе на прогулке

Ветераны даже не обращали внимания на меня. Они знали, что как ветеран войны, снабженная мощной энергоматрицей, я обязательно выживу, не погибну в схватке. А затем — спасу тех, кого еще можно спасти. «Маленькая, да удаленькая — наша Пчелка!» Так они, смеясь, говорили. Поэтому знающие меня ветераны — и из Омеги, и из армейских подразделений Лос Анжелеса — радостно меня приветствовали, если нам доводилось идти на штурм позиций Рейдеров вместе. Они знали, что многих из них я смогу вырвать из лап смерти даже после остановки сердца и дыхания. Разве что, если приходилось раздеваться для лечения тяжелых ран, мельком иногда косились на мою немного подросшую за эти годы грудь.

Впрочем, до самого окончания двухлетней военной кампании против Рейдеров я выглядела маленькой девочкой, даже не девушкой. Жертвы генетических экспериментов гроллов, как мне объяснили, становились взрослыми намного позже. В восемнадцать — двадцать пять лет. А мне во время штурма Бранденбурга было всего девятнадцать. Поэтому я, в двадцать, наконец, преобразившись в молодую девушку, почувствовала огромное облегчение.

Мда. Могло быть и хуже — выглядеть в двадцать 13-14тилетним подростком…

Ничего не поделаешь — моя мама, Надежда Сотникова, как мне говорила бабушка, и, судя по фотографиям и видео, была очень красивой женщиной. Известной певицей. Ну и я, глядя на физиономии моих друзей-ветеранов, и со смущением, случайно читая их мысли — тоже была ничего. Так что последние два года я, смущаясь, начала испытывать серьезные трудности в том, чтобы проводить срочные полевые операции. Слава Богу, войну я окончила с внешностью маленькой, щупленькой девчонки-подростка — там не на что еще было смотреть. Но сейчас…

End 2ур. 63

Хорошо, что сражения с бандитами и работорговцами, по сравнению с военным временем, все же, проходили намного реже. И за пять лет ветераны гарнизона Двадцать Пятого форта настолько привыкли ко мне, что для них я так и осталась малюткой, выросшей у них на глазах. Поэтому даже сейчас, когда приходилось, раздеваясь, спасать от смерти кого-то из наших — было это, для членов нашего штурмового отряда, из Двадцать Пятого, как-то безлико, не сексуально. Мне ли не знать — моя малышка Натали относилась к самым сильным ментальным симбионтам Новой Женевы! Все остальные, даже Ракетчики — и близко не находятся в ментальных способностях к уровню Небесных Куполов. Так что я понимала, о чем думают окружающие меня мужчины. Порой слишком хорошо понимала — когда находилась на дежурствах в ЦУПе самых крупных городов Федерации. И гуляла потом по незнакомым мне улицам.

Сейчас же присутствие молодого, красивого и незнакомого мужчины рядом со мной, как оказалось, выбило меня из колеи. Потому что его нежные чувства ко мне, мысли, образы — застали меня немного врасплох. А я, изуродованная Чернотой, жутко почему-то начала переживать из-за своей внешности.

Ох… Как не вовремя…

13

Сначала я делала вид, что мне безразлично — что он там снимает. В конце концов, у него есть на этот счет приказы его начальства. И если я не обсуждаю иные приказы моего начальства, то мне ли кидать в его огород камни? У Дэниела своя голова на плечах. И свои приказы. Но… Я понятия не имела, насколько сейчас изуродована Черной Лихорадкой. Насколько потемнела моя кожа, почернело лицо.

Я чувствовала сенсорами энергосибионтов, как напичкана токсинами Черноты моя кожа, и волосы вставали дыбом от моего возможного вида.

И глаза! Изуродованные Чернотой глаза!

Больше всего меня озаботило то, что я не знаю — в какие моменты он ведет съемку, а в какие нет. А если он, не дай Бог, иногда наводит камеру и на меня!? С моими-то черными углями вместо глаз! Поэтому, несмотря на протесты Дэниела, я, после некоторых колебаний, все же упаковала его шлем с видеокамерой в рюкзак, потребовала краткого ознакомления по работе с переносной камерой и теперь сама изредка снимала на камеру наиболее интересное, сопровождая съемку своими ехидными пояснениями. Пока моя задача — дотащить Дэниела живым в гости к Фернандо, алькальду Двадцать Пятого Форта. А не тешить его начальство видеосъемками о Новой Женеве.

Дэниел перенес мои видеореформы стоически — намного лучше, чем я опасалась. Даже подарил мне эту видеокамеру, сопроводив свой подарок милой романтической шуткой.

Это был именно подарок!

В качестве платы за мою помощь — за то, что я его выведу к Двадцать Пятому форту — он, еще намного раньше, на одном из привалов, предложил мне один из своих компьютеров.

Я, конечно же, согласилась! Я бы хотела его расцеловать, но все же удержалась. Мне никто еще не дарил таких полезных подарков, как Дэниел!

Настоящая, профессиональная видеокамера! Девчонки из службы новостей Лос Анжелеса позеленеют от зависти!

Подробнее 2ур. 64