Камешки

— Вы! — рявкнул на него Роан. — Большинство запрещенных заклинаний запретили не из-за того, что они опасны для тех, к кому их применяют. То же принуждение могло бы пригодиться при освобождении заложников, да мало ли где. Но не пользуются. Из-за того, что оно опасно для того, кто его применяет. Некоторым хватает одного раза, чтобы практически разучиться разговаривать. Других может парализовать. Так что, если вы его уже опробовали, то вам очень повезло. У вас организм устойчивее, сумел защитить ваши глупые головы. Но долго так не продлится.

— Мы же не знали, — в оправдание сказал рыжий, но получил тычок локтем от приятеля и покаянно опустил голову.

Оправдываться в такой ситуации — только доказывать, что ты действительно глуп. Могли же узнать из-за чего заклятье запретили. Сходили бы в библиотеку или спросили у кого-то из старших классов, да хотя бы у учителя. Но не сделали этого. Чего уж теперь оправдываться?

— Марш в школу и верните книгу на место! — велел Роан.

— Я поговорю с вашим старшим учителем, — пообещала Йяда, и дети печально убрели.

— Сильнейший демон подземелий, помогающий учиться… Моя жизнь никогда не станет прежней, — сказал Роан, покачав головой. — Что за дети?

Это надо же было додуматься. Лучше бы учили, что им задали, и не тратили время на ерунду.

Йяда улыбнулась и отправилась на поиски учителя, и Роану пришлось уйти по своим делам. И как-то так получилось, что до самого отъезда он ее больше так и не увидел.

Да и не до того Роану было, откровенно говоря.

Сначала он водил подопечную на встречу с Яниром в кофейне, где парень просил у нее прощения, а девушка печально хлопала глазами, а потом еще и пафосно рассказала ему об умерших на том мосту чувствах. Янира этот рассказ пронял настолько, что он тут же решил больше никогда не приближаться к рыжим девушкам. А то мало ли, что у них там родится из-за прикосновения к руке.

Роан, едва сдерживая неуместный смех, посоветовал ему замаскировать физиономию страшненькой иллюзией, а то там и без прикосновений что угодно родиться может. И не только у рыжих.

Не успел Роан вернуть подопечную в школу и оставить с Шеллой, которая согласилась помочь Джульетте рассортировать вещи на те, которые можно оставить в школе, и те, которые лучше увезти домой, а потом там и забыть, как пришел не шибко трезвый Леска и, хихикнув, сообщил своему аспиранту, что собирается проводить над ним опыты. Причем прямо сейчас.

Роан так и не нашел слов, чтобы отказать руководителю.

Как оказалось, проводить опыты Леска собирался не в одиночестве, в его лаборатории сидел на столе Диньяр и пил пиво из глиняной кружки.

Да и опыт начался с того, что Роану тоже налили пива, и пока он был им занят, долго рассматривали через лупу, как неведомую зверушку, тыкая друг в друга пальцами и заговорщически перемигиваясь. Потом у Роана нацедили крови из пальца и выдернули волосину, пообещав не применять полученное в темном колдовстве.

Почему-то упоминание темного колдовства очень преподавателей насмешило, и они долго хихикали, а Роан чувствовал себя маленьким, неумным и явно лишним. Так что, когда его, наконец, отпустили, он сбежал с великим удовольствием. И не слышал, как Диньяр горласто восклицает:

— Да быть не может!

А Леска что-то бормочет и требует успокоиться.

Дорога домой прошла для Джульетты не скучно, хотя и однообразно. Перед самым отъездом ей надарили любовных романов все, кто только мог. Даже Ольда принесла книгу в обложке с алыми розами. Воинственная дева держала эту книгу двумя пальцами, как Хабка дохлую мышь за хвост, и дарила с таким выражением лица, словно была уверена, что делает что-то нехорошее.

В общем, Джульетте было чем заняться в дороге, и путешествие пролетело незаметно. А дома встретили, как всегда, чем-то озабоченный отец, тетушка Эбиль, которой, видимо, в отсутствие племянницы некого было поучать, и мама, отчего-то решившая изо всех сил поддерживать сестру. Уже к вечеру Джульетте хотелось от мамы и тети спрятаться, а лучше бы сбежать. Об учебе, практике и интересных людях, с которыми дочь и племянница в одном лице познакомилась, слушать они, в отличие от отца, не желали. Зато требовали все рассказать о столичной моде и не понимали, что Джульетте было как-то не до нее. Тетя даже в итоге решила, что в столице кто-то испортил их дорогую девочку, и отправилась говорить об этом с отцом.