Камешек в небе. Звезды как пыль

— Нет, корабли относительно нас не движутся. Показание массометра изменилось, потому что к ним присоединился третий корабль. Насколько я могу судить, он в пяти тысячах миль, «ро» — около сорока градусов, «фи» — 192 градуса от линии корабль — планета. — Он замолчал, изучая новые данные.

— Я думаю, они приближаются. Корабль маленький. Можете связаться с ними, Джил?

— Могу попытаться, — ответил Джилберт.

— Хорошо. Изображение не передавайте, а давайте мне только звук, пока мы не разберемся, кто приближается.

Интересно было смотреть на Джилберта у радиопередатчика. Очевидно, он обладал врожденным талантом оператора. Сосредоточить узко направленный радиолуч на определенный пункт пространства — трудная задача, и корабельная аппаратура помогает в этом лишь частично. Джилберт знал расстояние до корабля с точностью до нескольких сотен миль. Он знал также два угла, каждый из которых мог быть определен с ошибкой в пять градусов в любом направлении.

Это давало объем примерно в десять миллионов кубических миль, в котором мог находиться корабль. Остальное зависело от оператора-человека. А ведь в самой широкой части радиолуч едва достигал полумили в поперечном сечении. Говорят, опытный оператор чувствует, на сколько миль луч прошел мимо цели. С научной точки зрения это было абсурдом, но часто казалось, что другие объяснения не подходят.

Через десять минут связь была установлена.

Еще через десять минут Байрон откинулся на спинку кресла и сказал:

— Они посылают нам на борт человека.

— Вы им позволили? — спросила Артемизия.

— Почему бы и нет? Один человек? Мы же вооружены.

— Но если мы подпустим их корабль слишком близко?

— Мы на тиранитском крейсере, Арта. Он в три-пять раз превосходит их корабль по мощности, даже если у них лучший военный корабль Лигейна. Их драгоценный договор не так уж много им позволяет, а у нас целых пять крупнокалиберных бластеров.

Артемизия спросила:

— Вы умеете пользоваться тиранитскими бластерами? Я не знала об этом.

Байрону не хотелось сознаваться, но он сказал:

— К сожалению, не умею. Пока не умею. Но на лигейнском корабле об этом не знают.

Полчаса спустя на экране появился корабль. Это было небольшое тупорылое судно с четырьмя плавниками, используемыми при полете в стратосфере.

При первом появлении корабля на экране Джилберт облегченно вскрикнул:

— Это яхта Автарха! — Лицо его расплылось в улыбке. — Это его личная яхта. Я уверен, я вам говорил, что достаточно будет просто назвать мое имя.

Последовал период уравнивания скоростей, и вот лигейнский корабль неподвижно повис на экране.

В передатчике послышался тихий голос:

— Готовы к причаливанию?

— Готовы, — ответил Байрон. — Пройдет только один человек.

— Да, один человек, — последовало подтверждение.

Естественно, такая форма причаливания требует взаимного доверия.

Приблизившийся лигейнец был одет в металлический костюм, гибкие соединения которого облегчали мускульные усилия.

Даже на расстоянии было видно, как сгибались и разгибались его руки.

Следовало тщательно уравнять взаимные скорости кораблей. Разница в скоростях могла разорвать линию и отправить человека в космос, и ничто не остановило бы тогда его движение к вечности.

Лигейнец продвигался уверенно и быстро.

Когда он приблизился, стало видно, что он не просто перебирает руками. Каждый раз, отцепляясь от линии, он пролетал на несколько десятков футов, потом снова хватался руками за нить.

Это был рискованный полет через космос. Космонавт превратился в сверкающий металлический предмет.

Артемизия спросила:

— А если он промахнется?

— Он кажется слишком опытным для этого, — ответил Байрон. — А если он промахнется, то по-прежнему будет сверкать на солнце, и мы его подберем.

Лигейнец был совсем близко. Но вот он исчез из пределов видимости. Еще пять секунд — и послышался топот ног по корпусу корабля.

Байрон, услышав неторопливый стук, открыл наружный люк.

За стеной пилотской рубки послышался гул. Наружная дверь закрылась, часть стены скользнула в сторону, и вошел человек.

Костюм его мгновенно покрылся изморозью, толстым слоем затянуло стекло шлема. От него исходил холод. Байрон усилил обогрев помещения, ворвалась струя теплого воздуха. Изморозь начала таять.

Металлические пальцы лигейнца дергали затяжку шлема, как будто его раздражала собственная снежная слепота. И вот толстый шлем снят, показались взъерошенные волосы.

— Ваше превосходительство! — сказал Джилберт.

Обращаясь к Байрону, он добавил с торжеством:

— Байрон, это сам Автарх.

Но Байрон мог лишь удивленно воскликнуть:

— Джонти!

Глава 13 Автарх остается

Автарх откинул в сторону скафандр и сел в кресло:

— Давно не приходилось упражняться в переходе через космос, — сказал он. — Но если раз этому научиться, то потом не отвыкнешь. Здравствуйте, Фаррил! Милорд Джилберт, добрый день! А это, насколько я помню, дочь Директора, леди Артемизия.

Он зажал губами длинную сигарету и зажег ее. Ароматный запах заполнил рубку.

— Не ожидал увидеть вас так скоро, Фаррил.

— Или вообще увидеть, — едко добавил Байрон.