«Каменный мост»

– О! – физрук довольно поднял палец. – Бьют! – Как он расслышал куранты? Хрестоматийные перезвоны, неузнаемо измененные речным расстоянием, призрачно стекали под Большой Каменный, физруку ожесточенно махали руками: тихо! нельзя ничего! вас же предупреждали! Он сокрушенно развел руками, сплюнул и пробубнил: – Задолбали… – И, что-то вспомнив, торопливо спросил: – Лигу чемпионов смотришь? А я никак не куплю тарелку… Все-таки дорого. Ну и как тебе «Севилья»?

Нас поманили, мы тронулись к узкому проходу меж рядов, в жутковато высвеченный посреди ночи круг, я – последним, и сразу руки на трибуну, к заботливой бумаге и отточенным карандашам…

– Дорогие друзья! – бархатно постелила невидимая скотина. – В рамках дня памяти жертв сталинских репрессий и объявленного Советом Европы года преодоления коммунизма рассматривается дело Р-788, приговор Военной коллегии 4н-012045 дробь 55 по убийству Уманской Нины Константиновны. Остается напомнить правила нашим уважаемым гостям: свидетелям вы можете задавать любые вопросы. Свидетели отвечают лишь на те вопросы, которые слышат, понимают и на которые хотят ответить. Вы готовы?

Профессор пометил нечто карандашом и привычным сочным голосом огласил, извлекая из брючного кармана носовой платок:

– Мы готовы, благодарю вас, – и поприветствовал улыбкой птичьи насторожившихся свидетелей, хотя они не могли его увидеть, и замер: заело, завис… Физрук нечаянно оторвался от трибуны и пьяно пошаркал по кругу без особой цели – глупо улыбался всем вокруг, озирался, будто в поисках нужной уличной таблички. Прошелестело бешеное неслышное: «Вернитесь на свое место!», физрук с трудом приподнял голову и куда-то ввысь по-рыбьи и преувеличенно отчетливо прошевелил губами: «Пошла – ты – нах..!» (С 19 мая по 30 июля 1943 года в Москве почти каждый день шли дожди.)

– Начнем, я думаю, товарищи, давайте не вставая, – профессор ожил, вел глазами по белоснежным марлевым головешкам, болванкам, пытаясь хоть кого-то… – Товарищ Шейнин здесь?

Один из свидетелей немедленно заговорил техническим, неживым голосом, словно кто-то говорил за него по проводам, словно включили запись.

НАЧАЛЬНИК СЛЕДСТВЕННОГО ОТДЕЛА ПРО- КУРАТУРЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА, СТАРШИЙ ПОМОЩНИК ПРОКУРОРА СССР ШЕЙНИН ЛЕВ РОМАНОВИЧ: Я постановил приступить к проведению расследования по личному распоряжению прокурора СССР товарища Бочкова.

– Еврей… Законник! – просипел физрук и лукаво взглянул на профессора. – Все евреи – законники, да, батюшка? – Выудил из кармана плоскую фляжку, подумал и всетаки свинтил с нее пробку и отпил добрый глоток.

– Акт судмедэкспертизы… Можем взглянуть?

ШЕЙНИН: Акт от 4 июня, труп девочки-подростка, длина 158 сантиметров, правильного сложения, хорошего питания, грудные железы развиты хорошо… Общий цвет трупно-бледный. Трупные пятна фиолетового цвета, окоченение сохранено во всех группах мышц…

Волосы на голове запачканы кровью. Входное пулевое ранение – на левой половине головы в области теменного бугра (вверх от уха и назад), круглой формы, выход на правой половине головы… Выстрел, следовательно, производился в направлении слева направо, снизу кверху, кзади. Не на близком расстоянии, свыше двадцати пяти, тридцати сантиметров…

Профессор записывал, рисовал и сделал мне знак «молчите!».

– Есть товарищи, что проводили первоначальные следственные мероприятия? Кто первым прибыл на место преступления?

СЕРЖАНТ МИЛИЦИИ ЖЕЛЕЗНЯКОВ: В 20:15, обходя участок, увидел, что бежит народ и кричит: застрелили! Я – туда. Обнаружил: на спуске с Большого Каменного моста гражданин и гражданка с простреленными головами. Женщина лежала книзу лицом, мужчина кверху лицом. С постовым Степанчиковой вызвали кареты скорой помощи – мужчину в Первую градскую, женщину в морг-2 Московского университета. Собравшиеся граждане опознали в убитых Уманскую Нину Константиновну и Шахурина Владимира Константиновича…

– Владимира Алексеевича.

– И с лейтенантом Локтеевым убыли на квартиру к Шахуриным на улицу Грановского.

– Вы опросили свидетелей?

ЖЕЛЕЗНЯКОВ: Не представлялось возможным. Не видел никто.

– Мальчик был еще жив. Он говорил что-нибудь? Он говорил? Ну, как угодно, давайте дальше.

ПОСТОВОЙ МИЛИЦИОНЕР ЗИНАИДА СТЕПАН- ЧИКОВА, 18 ЛЕТ (постовые-женщины дежурили с трехлинейными винтовками): Я прибежала на место события минуты через три…

– А почему вы так определили? Вы слышали выстрелы?

СТЕПАНЧИКОВА: Выстрелы – нет. Люди кричали.

– Вы не пробовали найти оружие?

СТЕПАНЧИКОВА: Искала. Ничего не нашла. И подумала, что пистолет забрали. Убийцей был Шахурин, сперва застрелил девочку, а потом в себя.

– Зина, а почему вы так решили? Кто вам сказал, что стреляли из пистолета?.. Вы нашли кого-нибудь, кто видел момент выстрела?

СТЕПАНЧИКОВА: Никто не видел. Хотя людей собралось множество. Особо запомнилась одна дама.

– Чем она вам запомнилась?

– Она узнала девочку. «Нина!» И кусала в отчаянии пальцы. Брюнетка. Хорошо одета. Серый плащ. Шляпа.

Я запомнила синие туфли.

– Вы видели тела? Володя что-то говорил?

Профессор подождал и продолжил:

– Лейтенант Локтеев здесь? Вы ходили к Шахуриным на квартиру 3 июня?