Каменный мешок

Симон простил маму за эту ложь. Он знал, что она, как всегда, старалась защитить его, уберечь от опасности, уберечь, насколько возможно, от самого плохого, что было в их жизни.

Вечером вернулся Грим, как обычно грязный как черт после работы с углем, но в необычно приподнятом настроении, и завел с мамой разговор об одной истории, которую ему рассказали в Рейкьявике. Сел на стул на кухне, потребовал кофе и сказал, что на работе зашла речь о ней. Грим не очень понял, как так получилось, но почему-то его приятели на работе завели речь о ней и договорились вот до чего — они совершенно уверены, она — одна их этих, из светопреставленцев. Которых наделали целую армию в газовом пузыре.

Она повернулась к Гриму спиной, налила кофе и не проронила в ответ ни слова. Симон сидел за столом, Томас и Миккелина гуляли на улице.

— В мерзком вонючем пузыре, чтоб я лопнул! В баллоне с газом!

И Грим расхохотался своим страшным, хриплым, пробирающим до костей смехом. Он порой отхаркивал что-то черное — неудивительно, целые дни напролет проводит в кузове грузовика с углем. Черные круги вокруг глаз, рта и ушей.

— Вот откуда ты взялась! Свальный грех в ночь светопреставления! В сраном газовом пузыре! — взревел он.

— Это неправда, — сказала она сухо.

Симон вздрогнул — никогда еще на его памяти она не осмеливалась перечить Гриму. Симон в ужасе поднял на маму глаза; ему показалось, что по спине течет холодный пот и он весь в мурашках.

— В газовом пузыре всю ночь еблось полгорода, потому что люди решили, что наступает конец света и все можно! И вот так-то ты и появилась на свет, тварь несчастная.

— Это ложь, — сказала она еще решительнее, чем раньше, но не поднимая глаз на Грима — смотрела вниз, в раковину с посудой. Опустила голову еще ниже на грудь и расправила плечи, словно пряча голову между ними.

Грим перестал ржать.

— Ты хочешь сказать, я лгу?

— Нет, — ответила она, — но это неправда. Это недоразумение.

Грим встал во весь рост.

— Это недоразумение, — повторил он за мамой, передразнивая ее.

— Я отлично знаю, когда Пузырь построили. Я родилась задолго до того.

— А мне еще не то рассказали! Мне еще рассказали, что мать твоя была шлюха, а папаша — алкаш и они выкинули тебя на помойку, когда ты появилась на свет.

Симон заметил, что ящик с ножами открыт и мама пристально разглядывает тот самый нож, самый большой. Тут и мама заметила, что Симон на нее смотрит. И посмотрела на Симона. А потом — снова на нож. И Симон понял — она готова. Ей хватит духу пустить его в ход.

12

Вместо старого полицейского тента Скарпхедин установил новый, белый, над всей территорией раскопок. Войдя внутрь, Эрленд сразу понял, что работы движутся со скоростью улитки, если не медленнее. Обработана площадь около десяти квадратных метров. Найденная им рука торчит из земли, как и раньше, рядом с ней копошатся два человека, стоя на коленях. В руках по кисточке и совку, ими они сметают землю вокруг костей и, рассмотрев ее, выкидывают в ящик поблизости.

— Вам не кажется, что это все чересчур тщательно? — спросил Эрленд подошедшего поздороваться Скарпхедина. — Так вы никогда не закончите.

— В лексиконе археологов, мон шер, нет такого слова — «чересчур», — со значением и гордостью за свой персонал, четко выполняющий его указания, пробасил Скарпхедин. — Уж вы-то должны это понимать, ан масс.

— У меня такое подозрение, что вы тут затеяли испытательный полигон.

— Какой еще полигон?

— По-моему, вы решили здесь устроить стажировку для студентов-археологов. Это же ваши студенты, я не прав?

— Эрленд, да послушайте же вы меня. Мы так всегда работаем, вот так вот тщательно, ву компрене? Никаких других подходов у археологов просто нет.

— Впрочем, торопиться особенно некуда, — признался Эрленд.

— Это и так понятно, — сказал Скарпхедин, облизав губы.

У, какие у него клыки!

— Наш патологоанатом в отпуске в Испании. Мы ожидаем его через несколько дней. Так что у нас еще есть время до его приезда.

— Все-таки, кто у нас тут лежит, в смысле пола и возраста? — спросила Элинборг.

— Мы пока не можем ничего сказать, мужчина это или женщина, молодой человек или старый, — ответил Скарпхедин. — Это, конечно, не наш профиль, по-хорошему, но мне кажется, никаких сомнений быть не может — здесь было убийство.

— Как скажете, есть ли вероятность, что закопанный — на самом деле молодая беременная женщина? — спросил Эрленд.

— Мы вскоре сможем дать ответ на этот вопрос, — сказал Скарпхедин.

— Вскоре? — фыркнул Эрленд. — Шутить изволите. С вашей технологией вы тут провозитесь до второго пришествия.

— Терпение, мон шер, терпение. Ву компрене? Наберитесь терпения, Эрленд. От терпения человечеству большая польза.

Эрленд хотел было красочно изложить, куда именно Скарпхедин может запихнуть человечество вместе с пользой, но тут его неожиданно перебила Элинборг:

— Убийство вовсе не обязательно совершили на этом месте.