Каменный леопард (ЛП)

Леннокс сел на поздний вечерний автобус из Агено в Страсбург, и первое, что он заметил, выйдя на площади Гар, была вереница полицейских фургонов, выстроившихся у вокзала. Рано утром, просматривая газету в поисках сообщения о смерти Леона Жувеля, он заметил упоминание о проходящей в городе ночной сессии Европейского парламента. Пообедав в ресторане на задворках, он взял такси до здания парламента. Его бумаги, которые показали его как репортера, с готовностью позволили ему войти, и как только он устроился в галерее для прессы, чтобы провести свое ночное заседание.

Прежде чем сесть на такси в Европейский парламент, он проскользнул в уборную отеля, где побрился оборудованием, которое купил в Хагенау; возможно, было бы неразумно демонстрировать небритый вид в августейших стенах европейской говорильни. Меры предосторожности оказались излишними — в пресс-галерее было мало других репортеров, и время от времени, когда тоскливые дебаты тянулись и тянулись, Леннокс умудрялся выкроить часок или около того для сна. Время от времени поглядывая на часы, он ждал, пока ночь пройдет на свинцовых ногах. Утром он снова попытается перейти Рейн в Федеративную Республику Германии.

Именно инспектор Жак Дорре (который в последующие годы дослужился до комиссара) наконец предупредил Марка Грелля. Когда префект получил отчет Буассо о его разговоре с Кольмаром, он лично позвонил Дорре, у которого теперь было больше информации. Он смог сказать Греллю, что «Ситроен», который доставил двух мужчин в отель в Кольмаре, был передан в отделение Hertz на бульваре де Нанси в Страсбурге.

«Да, — подтвердил он далее, — описание человека, вернувшего машину, совпадает с описанием одного из двух мужчин, которые останавливались в отеле «Бристоль» в ночь с 18 на 19 декабря, а 19 декабря умер Роберт Филип, в своей ванне…

— Если эти двое — Жувель и Филип — были убиты, — сказал Грелль Дорре, — значит, это дело рук профессионального убийцы? Вы согласны, что ни один любитель не смог бы так убедительно инсценировать обе смерти?

— Согласен, — резко ответил Дорре. — Но, похоже, на марше находится группа по крайней мере из двух убийц — может быть, даже из трех человек…

Грелль крепче сжал телефон. — Как вы это понимаете? — спросил он.

«Я лично проверил реестр в Бристоле. Через десять минут после того, как первые двое мужчин — Дюваль и Боннар — зарегистрировались, третий человек, Ламбер, также занял комнату. Ничто не связывает этих троих вместе, за исключением того, что все они прибыли в ночь на 18-е и уехали утром 10-го, что, конечно, сегодня рано. Дело в том, что в это время года гостиница почти пустовала…

Грелль поблагодарил его за сотрудничество и положил трубку. — В Эльзасе может быть какая-то группа убийц, — сказал он Буассо. — Это все теория, но если бы это было правдой, то кем, черт возьми, они могли быть?

— По-видимому, этот список есть только у Ласалля и у англичанина Леннокса, — заметил Буассо. — Неужели Ласаль не уничтожает собственных свидетелей? Это вообще не имеет никакого смысла. Единственное, что имело бы смысл, это если бы эту работу выполнял кто-то, нанятый Леопардом…

«Но у «Леопарда» не может быть списка…»

Грелль остановился, и двое мужчин молча уставились друг на друга. Через час неутомимый Дорре снова был на линии. По его словам, он работал в тесном контакте со своими коллегами в Страсбурге, и по его предложению Роша начал связываться со всеми отелями города. Вскоре были обнаружены имена Дюваля, Боннара и Ламберта. Первые двое провели ночь в пятницу, 17 декабря, в отеле Sofitel, в то время как Ламбер спал на конечной остановке, а вечером 18 декабря Леон Жувель повесился.

— Итак, — заметил Дорре, — те же самые трое — и опять же описания, хотя и расплывчатые, — перебрались сюда, в Кольмар, поздно вечером 18-го и находились в городе, когда умер Роберт Филип. Как далеко вы протянете длинную руку совпадения, не сломав ее?

«Вот оно!» — рявкнул Грелль. — Когда прибудут ваши описания этих троих, я разошлю их по всей Франции — и у нас есть их имена. Я хочу, чтобы эту троицу задержали и допросили, как только они снова всплывут…

Ночью 20 декабря в районе Фрайбурга было уже шесть часов, и Дитер Воль стоял, глядя сквозь занавески своей неосвещенной спальни. Воль чувствовал себя как дома в темноте, возможно, это пережиток его военных лет, когда он так часто наблюдал подозрительный дом из-за неосвещенного окна. Воль не был нервным человеком, хотя и жил один в своем двухэтажном доме, стоявшем особняком на обочине дороги в трех километрах от Фрайбурга, но в тот момент он был озадачен, почему машина остановилась прямо перед его домом и остановилась там в этот час?