Каменный леопард (ЛП)

— Если он жив — как вы говорите — да! Я потерял зрение за тридцать лет до того, как этот доктор провел свою чудодейственную операцию. Как вы думаете, что я видел перед своим мысленным взором все эти годы, когда мир был только звуками и запахами? Я видел всех, кого когда-либо встречал. И, как я уже говорил, я вылечил Леопарда во время болезни. Ее голос упал. — А позже он был виновен в смерти моей единственной дочери Люси…

Как и предвидел Грелль, он чувствовал себя ужасно неловко. Хотя г-жа Дево этого не осознавала — а Буассо упомянул об этом, когда звонил из Саверна, — префект был тем человеком, который был вынужден застрелить Люси Дево. — Это было много лет назад, — напомнил он ей, — с тех пор, как ты знала Леопарда. Даже если он еще жив, возможно, он изменился до неузнаваемости…

«Не леопард». Ее острый подбородок вздернулся вверх. «У него был хороший костяк, как у меня. Кости не меняются. Кости не спрячешь…

Грелль был так полон решимости проверить ее, что придумал странный метод идентификации. Помня, что Буассо упомянул по телефону, что она любительница портретов, он принес в комнату оборудование для фотороботов. Он объяснил ей, как работает система, спросил, что бы она хотела выпить, и был так удивлен, когда она попросила коньяк, что присоединился к ней. Он начал с того, что помог ей с фотороботом, а затем позволил ей справиться с этим самой. Ей явно нравилась новая игра.

Начав с контура головы, она начала выстраивать лицо мужчины. Прическа была первой. Грелль открыла несколько коробок с распечатанными шиньонами и помогла ей выбрать несколько. Вскоре они поссорились.

— Ты ошибся, — отрезала она. — Я же говорил вам, что он зачесал волосы высоко на лоб… — Лицо начало обретать форму.

Брови она нашла быстро, а вот глаза доставили ей неприятности. «Они были очень необычными — привлекательными», — объяснила она. Она нашла глаза в конце файла, а затем побеспокоилась о носе. «С носами сложно…» Она выбрала нос и добавила его на портрет. — Это нос. Я думаю, это его самая характерная черта…» Ей потребовалось пять минут, чтобы найти рот, копаясь в новом файле, пробуя то одно, то другое, прежде чем она была удовлетворена. Скривив рот, она зажмурила глаза, заполняя фоторобот, а Грелль смотрел с бесстрастным лицом. — Это «Леопард», — сказала она через несколько минут. — Вот каким он был.

Префект встал, не выказывая никакой реакции. — Мадам Дево, я знаю, что вы не любите телевидение, но я хотел бы, чтобы вы посмотрели некоторые отрывки из программ, которые я сделал сегодня вечером. Они записаны на то, что мы называем кассетами. Вы ненадолго увидите троих мужчин — все они старше, чем лицо, которое вы создали в фотороботе. Я хочу, чтобы вы сказали мне, кто из этих троих — Леопард, если вообще кто-нибудь есть».

— Значит, он сильно изменился?

Грелль не ответил, подошел к телевизору и включил его. Первый отрывок показал, как Роджер Данчин вел передачу во время беспорядков годом ранее, когда он призвал к спокойствию, предупредив, что за любыми дальнейшими демонстрациями последуют массовые аресты. Набор погас, а затем появился Ален Блан, уверенный и решительный, рассказывающий нации, почему нужно больше тратить на оборонный бюджет.

Мадам Дево ничего не ответила, потянувшись за бокалом коньяка, когда изображение исчезло, и его заменил Ги Флориан, произносящий одну из своих антиамериканских речей. Как всегда, он говорил с щегольством и сардоническим остроумием, время от времени энергично жестикулируя, выражение его лица было серьезным, но улыбаясь знаменитой улыбкой, когда он заканчивал.

Экран погас. Грелль встал и подошел, чтобы выключить телевизор.

— Последний человек, — сказала Аннет Дево, — человек, напавший на американцев. Он не сильно изменился, не так ли?

Карел Ванек осторожно выбрал такси, стоя на тротуаре с клетчатой сумкой у ног. Он избегал любой машины с подростком за рулем, но и пожилого водителя тоже не хотел; пожилые люди могут паниковать, действуя импульсивно. Он искал водителя средних лет с семьей, о котором можно было бы подумать, с опытом, который заставит его быть осторожным. Он крикнул на приближающееся такси, махнув рукой.

«Это место недалеко от бульвара Капуцинок», — сказал он шоферу. «Я не уверен в адресе, но я узнаю улицу, когда увижу ее. Боковой поворот налево…»

Он уселся обратно в кабину с сумкой на коленях. То, что он сказал водителю, было правдой: он не знал названия улицы, но он ходил по ней несколько раз три года назад, улица была узкой, темной и неосвещенной ночью. В этот час было очень мало машин, и улица Капуцинов, улица с дорогими магазинами, была почти пуста холодным декабрьским вечером, несмотря на приближение Рождества. Водитель ехал медленно, чтобы дать пассажиру возможность определить улицу.

«Поверните здесь!»