Каменный фундамент

А катер, вернее большая моторная лодка, оказался по внешности очень уродливый: пузатый, тупоносый, с высокой кормой. Он стоял на подмостках из бревен, носом к реке, готовый ринуться в воду.

Алексей ходил, щупал пальцем непросохшую краску на бортах и лукаво подмигивал:

— Ну как, здорово сделано?

— Для первого раза очень даже здорово, — сказал я. — Только, по-моему, очень уж он широкий.

— Некрасиво?

— Да… некрасиво.

— Не в этом сила, на воде сидел бы хорошо.

— На воде-то усидит.

— А я только этого и добиваюсь. И чтобы по всякому молководью прошел. Ну, а как, по-твоему, на волне не опрокинется?

— Ну! Силой не перевернешь.

— А, ясное море! — радостно сказал Алексей, потирая руки. — Ты, я думаю, зря не скажешь.

— Вот разве на скорости хода это отразится.

Но Алексей был расположен слушать только приятное.

— Не в догоняшки на нем играть, — сразу перебил он. — Ну, а как на крюке тащить — сила у него будет?

И не дождался ответа, сказал:

— Ладно. Вот краска подсохнет, спускать на воду будем.

— Что ж, в добрый час. Только назвать бы его надо.

— Вот те на! — всплеснул руками Алексей. — Уже назвал.

— А как? — спросил я. — Не вижу надписи…

Алексей улыбнулся:

— Угадай.

— Трудно угадать.

— Ну, а как бы ты назвал?

— На твоем месте? Знаешь как?… Расскажу тебе маленькую историю. Лет шестьдесят тому назад один американский газетный делец ради рекламы и ради наживы решил снарядить экспедицию к Северному полюсу. Начальником экспедиции он взял мужественного, способного моряка. Звали его де Лонг. Моряк отлично понимал, какое трудное и опасное дело ему предстоит, но он ехал не ради денег, а ради науки. Он очень любил жену и вот, чтобы там, во льдах, среди полярной ночи, постоянно помнить о ней, назвал свое судно «Жаннет». И ему казалось, что он двигается к трудной цели не один, а вместе с любимой женщиной. Вот так бы я и назвал катер, — если бы я его построил, — именем жены. Только вот жены у меня нет!

Алексей смотрел на меня восхищенно. Он очень любил такие истории.

— А судно-то у этого американца было хорошее? — спросил он, подчеркивая важность вопроса.

— По тем временам неплохое.

— Вот видишь… — вздохнул Алексей. — А это что же? Как там ни говори, пузырь пузырем. Ну, а как американец этот, добрался до полюса?

— Нет, не добрался. И судно его льдом раздавило.

— Вот тебе и раз! Вместе с ним?

— Нет. От кораблекрушения он спасся, а домой все-таки не вернулся. Погиб. У наших, сибирских берегов.

— А хозяин-то экспедиции что же, не помогал ему, что ли?

— Зачем же он станет помогать? Он хорошо заработал. Экспедиция привлекла внимание читателей, тираж его газеты поднялся. И все.

— Эх, паразиты, — с досадой сказал Алексей. — Выходит, зря толкового человека сгубили. Нет, ты мне сейчас, наспех, больше про этого путешественника не рассказывай, я про таких людей люблю послушать как следует. Одного не пойму я, почему ты историю эту с названием моего катера связываешь. Сам я плавать на нем не собираюсь, опять же знаю, и льдом его не раздавит, и вообще, если «Катюшей» называть, так действительно только пароход какой-нибудь необыкновенный. Нет, тут я с тобой не югласен. А название, так и быть, покажу.

Мы обошли вокруг кормы, и я прочел по левому борту написанную белыми буквами надпись: «Громобой».

— Почему «Громобой»? — удивился я.

— Почему, почему. Тебе все расскажи, докажи… Вот почему…

Осторожно, чтобы не поцарапать краску на бортах, Алексей взобрался на палубу и нырнул внутрь катера. Там он чем-то долго гремел, хлопал…

И вдруг — страшный, оглушительный удар… Мне показалось, что это взорвался мотор. Но удар повторился. Потом еще два коротких подряд. И опять одиночный сильнейший удар.

— Что ты делаешь?! — закричал я в отчаянии. — Выключи мотор! Ведь ты разобьешь свой катер в мелкие щепы.

А мотор уже работал вовсю. Кашлял, чихал, задыхался, но работал. Казалось, это был беглый огонь десятка тяжелых орудий. И, как в настоящем бою, катер окутался густым синим дымом.

Пальба не прекращалась, только стала немного организованнее, и тогда из рубки показалась счастливая физиономия Алексея.

— Я ведь и с мотором научился обращаться, — кричал он мне сквозь огневой шквал своей артиллерии. — И чему только человек не научится? Сейчас винт включу.

Я замахал руками, не надеясь на голос!

— Не надо.

Но Алексей все же включил винт на несколько минут, и тогда над полем боя прошла еще и эскадрилья бомбовозов.

— Как это ты своих трудов не жалеешь? — сказал я сердито, когда Алексей спустился на землю. — Ты пойми катер стоит не на воде, от сотрясения корпус расшатается и на воде даст течь. Мотор тоже можно испортить.

— Ничего не испортится, — успокоил меня Алексей. — Мы его уже раз пятьдесят запускали: работает как часики…

И спохватился:

— А ведь мне надо пойти в табельной отметиться.

— Ступай. Я пойду домой.

И мы расстались. Уходя, я оглянулся на катер. Теперь он не казался мне таким уродливым, как вначале. Я шел по мягким, пружинящим опилкам, наваленным вдоль забора толстым слоем, и думал, что первый ботик Петра Великого, может быть, только немногим был красивее, чем катер Алексея…