Камень Чародея

Спросил громко и отчетливо. Крестьянин нахмурился и покачал головой. Потом снял повязку с головы, извлек воск из ушей и сразу поморщился.

— Ай! Какой шум! У вашей милости должна быть важная причина, чтобы лишать меня защиты.

— Я лишь хотел спросить, почему так много людей идет к болотам, — крикнул Род, пытаясь перекрыть потоки музыки.

— Чтобы скрыться от вопящих, — ответил крестьянин. — Послушай, не спрашивай больше, пока мы не доберемся до убежища, прошу тебя, — но все же не отвернулся: Род явно принадлежал к дворянству.

Род недовольно разрешил:

— Ну, ладно. Можешь идти!

Крестьянин благодарно улыбнулся, заткнул уши и вернул на место повязку. Он явно успокоился, улыбнулся Гэллоугласам и побрел дальше в сторону болот.

— Неужели они и вправду ищут убежища от музыки? — спросила Корделия, широко раскрыв глаза.

— Еще бы, — заверила ее Гвен. — Я этому не удивляюсь: настоящая какофония.

— Нет, мама! Она красивая! Ну… не красивая, а привлекательная!

— Будь я проклят, если это можно назвать привлекательным, — проворчал Род. — Пошли, семья. Если впереди тишина, я хочу туда.

— Как скажешь, — вздохнул Магнус и последовал за отцом.

— Магнус, — заметил шедший за ним Фесс, — тебе обязательно добавлять лишний шажок к каждому шагу?

— Это никому не вредит, Фесс, — меланхолично отозвался Магнус, — а музыка настолько наполняет меня энергией, что мне нужно как-то ее высвобождать.

— Ну что ж, раз нужно, то нужно, — конь вздохнул и последовал за семейством, вспоминая, как Уилл Кемп проплясал от Лондона до берега моря, ни разу не шагнув нормально в течение девяти дней.[8]

* * *

Земля по обе стороны от дорога стала совсем болотистой. Скоро появились и небольшие лужи. Только здесь семейство крестьян наконец-то остановилось и сняло повязки и затычки, вначале осторожно, потом со вздохами облегчения.

— Это на самом деле было нужно, мама? — спросил десятилетний мальчик.

— Может, не для тебя, милый, — ответила маты, — но для меня наверняка.

— Нам очень не хотелось, чтобы и тебя увлек этот шум, как твоих брата и сестру, — объяснил отец.

— Какой шум? — удивился мальчик. — Очень красивая музыка.

И действительно. На мягкой земле и музыка стала какой-то мягкой и мелодичной — и такой мирной, что Род вначале даже не услышал ее, пока специально не прислушался. В мелодии участвовало гораздо больше нот, и басовые звуки и ритм уже не подавляли.

— Да, здесь музыка и в самом деле хорошая, — согласился другой крестьянин. — Слава Богу, тут болото и больше не слышен вой, который преследовал нас последние два дня.

— Музыка доносится откуда-то спереди, — заметил Магнус.

— Поспешим туда, — предложил один из мужчин, — мне не терпится добраться до убежища.

И все снова собрались в путь, но дорога стала такой узкой, что Гэллоугласам пришлось пристроиться сзади.

— Супруг мой, — шепнула Гвен, — потолкайся среди этих людей и разузнай, почему они так стремятся укрыться в болотах.

— Как хочешь. Но я бы сказал, что это совершенно очевидно, — Род зашагал быстрее и догнал крестьян. — Если не возражаешь, добрый человек, я хочу расспросить тебя кое о чем.

— Конечно, милорд! Что ты хочешь узнать?

— Ну, для начала — как вы узнали об этом месте?

— Весть о нем пробежала по всем фермам и деревням, — первой ответила жена крестьянина, — везде, где народ стонет от этого дикого шума, который начался несколько месяцев назад.

Итак, больше двух месяцев, заметил Род.

— А вам все это время приходилось выполнять ежедневную работу?

— Вот именно, и с каждым днем это становилось все труднее и труднее, — вздохнул крестьянин. — Сосед рассказал мне, что в болоте есть убежище, но у нас не был убран урожай, и поэтому мы продолжали работать.

— Но голова у нас болела все сильнее, — продолжила его жена. — Мы затыкали уши воском, перевязывали их повязками, но резкие звуки пробивались, и больше мы не смогли это выносить.

— Я начал спотыкаться на пастбище, — добавил другой крестьянин. — Спотыкался и за плугом.

— Вскоре бремя стало невыносимым, — сказала его жена, — и потому мы бежали сюда, в убежище.

— Но всех остальных детей у нас похитили, — мрачно проворчала первая женщина.

— Похитили детей? — воскликнула Корделия. — Кто совершил такое злодейство?

— Музыка, девушка, — угрюмо ответил первый мужчина. — Музыка увела всех наших старших детей.

— Как это? — но в голосе Корделии прозвучало предчувствие: она вспомнила молодежь, которую видела в пути.

— Нашему сыну двадцать. Он первый начал дергаться в такт музыке, — чуть не плача рассказывала вторая женщина. — А дочери четырнадцать. Она сначала только кивала головой и пела песни без слов за работой…

— Не без слов… — возразил десятилетний мальчик.

— Ну, если в них и были слова, я не могла их разобрать. Она работала все медленней и медленней и наконец забросила работу и ушла вслед за другими девушками в лес.

— Хвала Небу, если они еще девушки, — с дрожью в голосе пробормотал второй отец, — потому что вместе с ними в лес ушли старшие мальчики и молодые люди. Моему старшему двадцать, а второму сыну — шестнадцать. Где они сейчас?

Магнус прочел искреннюю тревогу у него на лице.