Камень ацтеков

Найджел теперь походил на измученного травлей быка. Когда от колоды осталась только четверть, его проигрыш дошел до пятисот реалов. Время от времени Баррет нарочно брал неудачный прикуп, потом он наверстывал свое, и надежда на лице торговца сменялась миной угрюмого отчаяния.

К полуночи у Форстера кончились деньги, и игра прекратилась сама собой.

Баррет сгреб, сложил и сунул в карман истрепанную колоду. Его выигрыш перевалил за полторы тысячи реалов.

— Доброй ночи, джентльмены.

— Придется продать некоторых негров, — только и ответил Форстер.

Он выбрался из хижины, было слышно, как обозленный Найджел пинками разгоняет ни в чем не повинных собак. Вожак своры хрипел от злости. Баррет прихватил ружье и тоже вышел в ночь.

Блестящая половина луны плыла над лесом. Форстер сидел на обрубке бревна, ссутулив грузные плечи и привалившись поясницей к бревенчатой стене коптильни.

— Я забыл назвать свое полное имя — меня зовут Питер Баррет.

— А, тот самый пират, хахаль моей жены? — недовольно, но без особой ненависти пробурчал торговец. — Тебе, видно, мало показалось, раз ты явился на Эспаньолу, чтобы вдобавок обыграть меня в карты в пух и прах. Чего хочешь?

Пират промолчал, странная реакция торговца удивила его.

— Я здесь по коммерческим делам, — брюзгливо добавил Форстер. — Местным жителям не запрещено. Несколько лет назад на французской Эспаньоле случился мятеж плантаторов, тогда они добились от губернатора Тортуги права свободной торговли.

— И что?

— А ничего. Ты меня обокрал, да еще и украсил рогами. Думаешь, я доставлю тебе удовольствие дракой? Обойдешься. У меня даже нету ружья. Если выстрелишь, это будет не дуэлью, а убийством, за которое на Ямайке полагается виселица.

— Что ты хочешь этим сказать?

— У тебя сейчас совершенно дурацкий вид.

Собаки отрывисто брехали в темноту. Купец продолжал ворчать, время от времени вставляя грубые реплики, которые, должно быть, находил остроумными, понемногу его бормотание сложилось в более-менее связную историю.

Баррет сидел рядом с Форстером, слушал его, иногда коротко спрашивал, чувствуя приступ старой тоски без названия и исхода.

— Ты хочешь уверить меня, что это все не вранье?

Комары вились над их головами.

— Жаль, но именно что правда. Дорого бы дал я за возможность обмануть тебя как следует…

Глава 20. Рассказ Найджела Форстера

Какого черта вы все хотите от меня?

Мать вашу, вы сами по себе, я сам по себе, и не трогайте меня.

Да, да — у нее личико ангела и такая грация, что и святому станет горячо. Я женился на самой прелестной девушке Скаллшорз, да, пожалуй, и всего Архипелага тоже.

Только не в ее красоте дело и не настолько я глуп, чтобы как козел скакать вокруг юбки, будь это юбка самой Памелы Саммер. Хотите знать, как все получилось?

Я и старый Саммер всегда оставались друзьями, годами мы вели дела вместе, и не было более надежного и сведущего в торговых делах человека.

Он умер от лихорадки, которую подхватил на островах. О том, что случилось между его уходом в последний рейс и этой смертью, не помнит сейчас почти никто.

А Джерри Саммер тогда вернулся из моря уже почти готовым покойником. И не только в лихорадке дело, хотя не сомневайтесь, что умер он именно от нее.

Я занимался делами на Мертвом острове, а Саммер выходил в море, чтобы торговать с французами и даже с испанцами — плевать, что это было запрещено. То самое путешествие было обычным, если не считать, конечно, что на хвост Джерри сели два чужих судна. Сейчас уже не важно, чьи были корабли. Саммер пытался просто удрать — а кто бы не попытался?

Должно быть, шкипер подвел или просто вмешался дьявол, но шхуна наскочила на рифы и пошла ко дну, а выбрались только десять человек, в том числе и Джерри Саммер. Все были голодны, очень устали и к тому же побросали ружья в воду, опасаясь, что железо утянет их на дно. Все десятеро тихо сидели в лесу и выжидали, когда погоня отойдет от острова. Потом они жгли костры и пытались охотиться на черепах и всякую другую хорошую живность и обычную нечисть, не исключая крабов и даже пауков.

Через месяц мимо того острова проходило судно, оно заметило и приняло Джеральда на борт — заметь, одного-единственного из десятерых.

Куда, говоришь, подевались остальные?

Не знаю. Говорят, спасенный Джерри походил на сумасшедшего — когда беднягу волокли в каноэ, он плакал и кусался. На судне дали пушечный выстрел и подождали, не выйдет ли кто из лесу…

Не вышел никто.

С тех пор и до самой смерти Саммер носил серьгу в ухе — собственно, уже с нею он на Скаллшорз и возвратился. Безумие у него прошло, но чудаковатость осталась.

Чудить оставалось недолго — мой друг умер через три месяца от повторной лихорадки и оставил после себя смутные сплетни и дочку шестнадцати лет.

Памела, Пэм… Ах, какая это была красоточка!

Я сделался ее опекуном, но справиться с девчонкой так и не смог. Пэм убегала на побережье и задирала юбчонки, чтобы залезть на скалы и достать гнезда птиц, пела песенки, рисовала углем на стене.