Камень ацтеков

В пустоте и безвременьи гулко грянул удар. Его металлические вибрации наполнили пространство, отразились от холодной тяжести камня. Чистый звук длился и длился, покуда не начал медленно умирать. Тогда колокол ударил во второй раз так, что, казалось, дрогнули сами стены громады.

— Дон-н-н!

Низкий звон заглушил все остальные обыденные звуки — нежное хлопанье голубиных крыльев, легкий шорох прибоя и пение ветра, заблудившегося среди сотен крыш. Величественные биения следовали друг за другом, пестрая стая потревоженных птиц описала широкий полукруг и снова устроилась на кирпичных карнизах и в фигурных нишах фризов. С неба прямо в грязь улицы спустилась пригоршня потерянного пуха.

Молодая женщина в андалузском платье, вздернув подбородок, задержала внимание на нависающей громаде храма. Колокол, который был сердцем собора, ударил снова — сильно, повелительно и одновременно мягко и призывно. Быстро смахнув ладонью перо с подоконника, хозяйка дома захлопнула окно.

В полутемной комнате тепло пахло высушенной травой. Человек, который только что спал на узкой койке, поднял веки и прищурился на светлый прямоугольник проема и темный женский силуэт.

— Как называется это место? — спросил он по-английски.

Испанка промолчала, а Баррет попытался подобрать уцелевшие в памяти чужие слова.

— Cartagena?

— Не мучайся, англичанин, — послышался довольно бодрый голос де Ланды. — Она сносно знает ваш язык, просто не любит на нем изъясняться. Оно, впрочем, и неудивительно. Лусия Сармиенто родом с Айла Баллена, как раз оттуда, где порезвились английские негодяи.

— Честно признаюсь, порезвились.

— Как ты сейчас?

— Горячка почти исчезла.

— Лусия сама занималась твоим плечом, она же вытащила застрявший осколок. Можешь благодарить сеньориту за спасение жизни и руки, только, клянусь своею шпагой, благодарность свиньи была бы ей дороже.

Баррет попробовал подвигать предплечьем. Где-то глубоко, возле самой кости, болело, повязка, перекинутая через шею, плотно удерживала правую руку возле груди.

— Держать что-нибудь, кроме ложки, ты сможешь только через месяц. По правде говоря, спокойствия ради, я предпочел бы видеть тебя и вовсе одноруким, но моя Лусия слишком старательный врач. Она тебя ненавидит, но не способна причинить больному вред.

Баррет повернул голову в сторону окна, Сармиенто старательно уклонялась от разговора — все тот же темный безликий силуэт на светлом фоне проема.

— Muchas gracias, sen~orita.

Она не ответила.

— Как я очутился здесь?

Де Ланда самодовольно улыбнулся.

— Пришлось пойти на остроумный обман. Я заявил Родригесу с самым искренним видом, что ты мой горячо любимый родственник, давным-давно потерянный на Айла Балена. Чувствительные дамы, плывшие на «Хироне», готовы были прослезиться от такой баллады. По счастью, никто из них не заглядывал близко в твои лживые разноцветные глаза.

— Ладно, и что теперь?

— Конечно, я терпеть не могу подонков из английских колоний, но дело прежде всего, иногда оно важнее даже приятной мести. Одним словом, я хочу предложить тебе сделку. Во-первых, ты не попытаешься сбежать или выкинуть какую-нибудь шутку наподобие поножовщины. Во-вторых, ты поможешь мне в предприятии, которое я собираюсь устроить. Не беспокойся, оно не будет вредить Англии, и ты останешься чист перед губернатором Шарпом, да и перед Морганом тоже.

— Если я соглашусь?

— В случае успеха ты получаешь жизнь, свободу и четвертую часть добычи. В случае, если дело сорвется не по твоей вине, — все то же самое, за исключением денег. Если ты откажешься, я тебя убью.

— Что за дело?

— Все то же самое — сокровища Теночтитлана.

— Ты что, способен мне поверить, если я отвечу «да»?

— Может быть, очень может быть…

Де Ланда отошел в сторону, так что Баррет потерял его из виду, и тут же вернулся, держа под мышкой толстую книгу. Ее потрепанный переплет украшали сомнительные пятна цвета засохшей крови.

— Вот. Смотри, Педро, у меня завалялась протестантская библия. Ты дашь мне клятву на ней, точно так же, как клянутся те, которые вступают в ваше треклятое береговое братство. Давай сюда твою лапу — ту самую, правую, которую тебе спасла Лусия.

Ланда немного сдвинул повязку и подсунул переплет под неподвижную ладонь пирата.

— Повторяй отчетливо и не вздумай лукавить, ты же знаешь, я отлично владею вашим языком.

Баррет на память произнес требуемую формулу и увидел, как в полутьме странно блеснул насмешливый взгляд де Ланды.

«Ну ты и дурак, Эрнандо, — подумал про себя капитан флибустьеров. — От клятвы, данной под принуждением, меня легко освободит любой священник на Скаллшорз или даже на Хайроке».

— А теперь смотри сюда, Педро. Смотри внимательно, чтобы у тебя не возникло лишнего соблазна соврать… Вот это было у тебя на шее.