Камбрия - навсегда!

Жар кузни Лорн ап Данхэм чувствовал безо всяких термометров. Он даже не знал, что это такое — но по тому, как светится расплав в тигле, мог сказать многое. Вот и теперь он следил за тем, чтобы температура оставалась ровной. Не позволял себе отвлечься ни на вздох — чтоб подмастерья не испортили столь тяжко давшуюся работу. А заодно и двадцатилетней выдержки слиток железа. Один из самых старых, которые заложил сам Лорн. Тронуть переданные два дня назад друидом-кузнецом слитки полуторастолетней «выдержки» он не посмел, памятуя, что сварить сталь в печи нового типа он может, а вот расплавить — нет.

Главным его достижением была печь — почти такая же, как печи Неметоны, только маленькая. На один тигель. А потому пришлось многое придумать — как подвести воздух от мехов, например. Но вот уже не в первый раз свое место занял тигель, только теперь ему жариться долго и очень точно. Лорн и сам толком не знал, на что он надеялся. Просто приметил, что сталь, пробывшая в тигле дольше и при более тщательном слежении за температурой, выходит лучше. Вот и решил выжать из себя все, на что способен. Надеясь на то, что сталь оценит искусство и нужду. Ведь слитку должно быть крайне почетно оказаться перекованным в первый меч Британии, новый Эскалибур. Кому-то сида его вручит?

А еще капризность нового угля! На каменном угле работать Лорн умел, но кокс оказался значительно привередливее, загорался с трудом. Пришлось его уважить древесным углем, тут и кокс не выдерживал: как это, плавка без меня? И разгорался ярче и жарче запала. Но древесный уголь горит быстро, очень быстро и проседает, открывает тигель. И тут нужно подсыпать кокс — быстро, еще быстрее, иначе расплав нагреется неравномерно. При этом есть опасность тигель задеть. И даже опрокинуть!

Лорн догадался забрасывать топливо в печь в мешочках — ткань сгорала мгновенно, остальное распределялось кочергой. После этого подмастерье начинал качать меха медленнее, а Лорн следил и, не сознавая того, считал и чувствовал каждый взмах, уменьшая поток воздуха к более долгоживущему топливу потихоньку, следя, чтобы пламя не задохнулось, но и не опьянело. Ориентировался по цвету топлива, огня и по пышущему от печи жару. Собственно, в этом и заключалось искусство — отбирать у пламени воздух, понемногу, понемногу, и не забывать его кормить.

Уже через полчаса в печи плавало Солнце. Щедрое и злое, как и положено божеству — маленькому, сотворенному самим Лорном. Бог сотворил человека в подобие себе и человека наделил способностью творить подобие, свое и Божие — в жидком пламени, исходящем полупрозрачными языками…

Лорн сделал знак: раз языки огня полупрозрачны, значит, подачу воздуха можно еще немного уменьшить. И еще… Лорн чувствовал, что в тигле уже жидко, но нужно дать железу и чугуну время. И не передержать, чтобы вместо стали не вышло железо. Это было как-то связано с силой поддува — и Лорн снова уменьшил тягу, на этот раз совсем чуть-чуть.

Важно и вовремя отдать приказ прекратить дутье совсем. Закрыть печь, заложить кирпичами из тигельной глины. И — ждать.

Потом — ковка, равномерный прогрев перед закалкой. И, наконец, вот он — мрачный красавец, иссиня-черный клинок с тонким серебристым узором. Такого лучший кузнец Диведа еще не видел. Стало понятно — он все-таки нашел способ изготовить уникальный клинок. Но уж больно сурово тот смотрелся. Как вещь, как оружие — хорош. Но как символ… Не сразу Лорн вспомнил, что этот — только предтеча. И возможно, вышел таким именно из-за обиды на мастера, который не пожалел искусства, но не отдал ни души, ни крови.

— Тебя надо бы разбить или перековать… — сказал клинку Лорн, разогнав восторженных подмастерьев пить пиво. — Но я не посмею. Ты ранний Его предшественник. И возможно, враг. А теперь я даю тебе имя по цвету твоему — «Ди». И спрячу тебя подальше от дурных глаз.

И, тщательно завернув клинок в промасленную ткань, полез в подпол. Прятать. Чтоб не пошли по городу слухи о новом великолепном мече. Лорн не заметил, что из ветвей ивы за ним внимательно следит дочь лекаря Альма. Стоило кузнецу уйти, рыжая немедленно проникла в опустевшую мастерскую и полезла в подпол. До того кузнец никогда не прятал свою работу. А значит, интересно! Развернула — и обомлела. Такой красивой стали Лорн не делал никогда. Даже на хирургические инструменты.

Альма осторожно спрятала клинок обратно, клянясь про себя — никому-никому! Ни словечка! Только матери. И Бриане. А еще нужно сказать братьям — им же в поход! Который, конечно же, приговорят старейшины-сенаторы. Тут ее мысли перескочили со старших на младшего. Хорошо, что Тристан сбежал. Так напросился бы в поход, да и пора уже. Но Неметона с Эйрой теперь королю не подчинены! Может, не пойдут. А если и решат повоевать, так хорошенько присмотрят за братиком, не то что собирающийся идти с войском отец. У которого всегда наперво работа. Зато Майни успевает все!