КаМаЗ и Ч.М.О.

Но внезапно я забываю, как дышать, когда понимаю, что его пальцы оказываются во мне. Дёргаюсь, но соскочить не получается. Распахиваю глаза и в ужасе смотрю на мужское лицо.

— Что вы сделали? — хриплю я не своим голосом.

— Два пальца в тебя вставил, — невозмутимо произносит Костров, с легкой улыбкой глядя мне в глаза.

— Как в розетку? — спрашиваю я первое, что приходит на ум, когда его пальцы начинают двигаться во мне.

— Как в розетку. И теперь ты просто обязана трахнуть меня на все двести двадцать. Или триста восемьдесят. Сколько в тебе?

— Во мне два пальца, — говорю я чисто машинально, потому что из-за движения этих самых пальцев во мне я совершенно не воспринимаю информацию вокруг. Ловлю единый темп с пальцами и понимаю, что уже не могу терпеть. Пружина внизу живота сжимается до предела, а Костров умелым движением пальцев отпускает ее, вынуждая меня биться в конвульсиях и цепляться за мужские плечи в унисон с фейерверками, разрывающимися за окном. Если бы не рука Михаила Захаровича, поймавшая меня за талию, то я бы точно свалилась со стола, но даже лёжа на полу не перестала бы наслаждаться приступом горячего удовольствия, растекшегося теплой рекой под кожей.

— Что это было? — шепчу я в широкое плечо.

— Если не ошибаюсь, один из видов женского оргазма.

— А есть ещё какие-то?

— Не знаю. Нужно проверить.

— Нужно, — киваю согласно и тяну вниз его джинсы вместе с трусами.

— Тише-тише, Маруся, — останавливает меня Михаил Захарович с легкой усмешкой. — Сегодня удовольствие получаешь только ты. Я не захватил с собой презервативы. Не планировал, что всё так далеко может зайти.

Не зная, как на это реагировать и что сказать, молча тянусь за салфетками, стоящими у края стола, и беру одну из них. Обхватываю запястье руки Кострова, которой он во мне был и стыдливо вытираю его пальцы от своих соков. Теперь я точно больше никогда не посмотрю в его глаза.

— Кстати, не думаешь, что два моих пальца в тебе — это отличный повод перейти на «ты»?

— Сейчас я думаю о том, что было бы отлично спрятаться в каком-нибудь подвали после всего, что между нами только что произошло, — бубню я себе под нос.

Михаил Захарович прекращает мои гигиенические процедуру с его рукой и, поддев пальцами мой подбородок, вынуждает посмотреть ему в глаза.

— И что это за настроения? Тебе не понравилось?

— Понравилось. Очень. Я не знала, что так умею и что так может быть.

— Девственница, что ли?

— Наверное, — неуверенно пожимаю плечами. — Если считать потерей девственности первый оргазм, а не проникновение, то, получается…

— Ты шесть лет трахалась вхолостую? — морщится Костров, и от его сурового взгляда я прячу грудь за ладонями и сдвигаю ноги. — Нахрена?

— Просто… Так вышло. Я думала, что не умею… это… ну…

— Кончать? — говорит за меня Костров.

— Угу, — взглядом ищу свои вещи и кошусь на плед на диване.

— Знал бы, притащил бы с собой коробку гондонов.

В этот момент мой еще не остывший от недавних ярких впечатлений мозг подкидывает мне воспоминание о подарке от девчонок, который они занесли еще вчера.

— Я сейчас, — строго, почти по-учительски, произношу Кострову. Спрыгиваю со стола и, прихватив по пути плед, и завернувшись в него, быстрым шагом иду в свою комнату, открываю шкаф и достаю из него коробку размером как из-под туфель, сверху которой был нахлобучен подарочный бант, и возвращаюсь с ней обратно в кухню, где Костров, как и я, несколькими минутами ранее, пьёт шампанское прямо из бутылки. — Вот.

Ставлю перед ним коробку на стол. И молча жду, когда он её откроет.

— Однако, Маруся, — присвистывает Михаил Захарович, наконец, ее открыв. — Ты все аптеки на районе обнесла?

— Это мне Оля и Юля подарили. Сказали, что Дедушка Мороз рассказал им о моих планах на этот год. И вот. Полная коробка презервативов.

— Уверена? — спрашивает Костров, заглянув в мои глаза. А у меня уже от одного его взгляда снова тянет внизу живота.

— Я хочу, — говорю я, как есть, и сбрасываю с плеч плед, позволяя ему упасть облаком вокруг моих ног. Вышагиваю из него и льну в горячему мужскому телу. Губы касаются моих, влажный язык проникает мне в рот, и я цепляюсь пальцами за широкие плечи, когда сильные руки подхватывают меня. Поняв, что меня куда-то уносят, не глядя, ныряю рукой в коробку с презервативами и беру их горсть.

Михаил Захарович оставляет меня на диване и сам стягивает с себя остатки одежды. Едва я увидела то, что таилось у него за ширинкой боксеров, как мне захотелось снова завернуться в плед и кричать «помогите!».

— Что застыла? — слышу голос сверху, пока смотрю на подрагивающую перед глазами плоть.

— Он… вы его… натёрли? Он сильно разбух. Почему он такой… большой?

— Ну, предположим, его мне натёрла ты только что на столе. И давай-ка ты не будешь мне выкать, хотя бы глядя на мой член.

— А если в глаза?

— Так, — решительно заявляет Костров и хватает первый попавшийся презерватив, которые я рассыпала по дивану. — Пора расколдовать твою выкалку, — рвёт упаковку и под моим шокированным взглядом раскатывает презерватив по всей длине члена. — Иди ко мне.