Камасутра от Шивы

Он повернулся и увидел голову Глории рядом на подушке.

«Это был не сон… — прошептал он, поднявшись на локте и глядя на ее розовое от сна лицо. — Значит… Боже!..»

Совместное пробуждение, завтрак с ней за одним столом, неторопливое ворчание Санты, запах кофе и гренок слились в симфонию счастья, где каждая нота была выстрадана сердцем и душой. Глория вела себя как ни в чем не бывало — улыбалась, предлагала гостю то масло, то сливки, то абрикосовый джем. Он бросал на нее нежные взгляды, украдкой касался ее руки.

«Тебе пора ехать, Рома», — сказала она после шахматной партии, разыгранной ими в саду. Лавров, как всегда, получил шах и мат, расстроился, притворился, что ни капли не огорчен, и пошел собираться.

Он уже сидел за рулем внедорожника, когда Глория напомнила: «Первым делом зайди к Маше Рамирес. В фотосалон, а не домой».

«Хорошо, — кивнул он. — Я тоже считаю ее подозреваемой номер один».

Глория помахала ему рукой. Он послал ей воздушный поцелуй. Дорога до Москвы пролетела незаметно.

Лавров заскочил домой переодеться и помчался выполнять поручение Глории. Как назло, попал в пробку, проторчал в машине полтора часа и наконец оказался у дверей студии «Черное и белое». Первый этаж жилого дома, пустой холл, зеркало в черной полированной раме.

Где же прелестная и наверняка ревнивая испанка? Со стен на него вытаращил налитые кровью глаза раненый бык. Коррида, коррида и коррида во всех ее проявлениях. На одном из снимков жгучая брюнетка с розой, зажатой в зубах, смахивала на Машу Рамирес.

Лавров подошел к арке, раздвинул портьеры и заглянул в помещение, где работал фотограф.

— Эй! Тут есть кто-нибудь?

Камера, стулья, осветительные лампы, фоновые занавеси. Большие мягкие игрушки, с которыми любят фотографироваться дети. Гулкая тишина. Запах женских духов и…

Лавров принюхался. Кровь? Неужели он опоздал?

Маша лежала на полу, лицом вниз, примерно в той же позе, что и Тамара. Платье обтягивало ее женственную фигуру, как змеиная кожа. Подол задрался, одна туфля слетела с ноги и валялась рядом. Возле головы натекло немного густой красной жидкости. Не было сомнений, что это кровь. Волосы на макушке намокли и склеились.

Мертва не более часа — навскидку определил Лавров.

На столе лежал открытый ежедневник, куда Маша записывала желающих сфотографироваться. Сегодня в студию должны были явиться две клиентки: Вероника и Галина. Каждой отводилось на сессию по полтора часа. Жаль, их фамилии не были указаны, зато Маша записала номера их телефонов. Удачно…

Сыщик быстро скопировал номера в свою крохотную записную книжку, которая помещалась в кармане брюк. Надо поторопиться. Сюда в любой момент может кто-нибудь зайти и застукать его над трупом. Поразительно, что до сих пор никто не обнаружил тело и не вызвал полицию. Если не Вероника, то Галина уж точно должна была бы застать в студии труп.

Лавров поискал орудие убийства. Он мог бы поспорить, что это — железная палка с набалдашником. Такая же оборвала жизнь Тамары Шестаковой. Он вспомнил угрозы Маши, которая пугала соперницу.

Ирония судьбы! Платье в гроб придется заказывать не только Тамаре…

Камер видеонаблюдения в студии, к сожалению, не было, как не было их и на входе. Роман на всякий случай заглянул в сумочку покойной хозяйки, но ничего криминального там не нашел. Обычный дамский набор: кошелек, смартфон, косметичка…

Он постоял, с недоумением глядя на труп Маши Рамирес, и признал, что понятия не имеет, кому и зачем понадобилось ее убивать. Неужели это сделал Рябов в отместку за смерть любимой женщины? Или Шестаков, который наказал любовницу за жену?

Сыщик еще раз осмотрел место преступления, но убийца не оставил ни пуговицы, ни окурка, ни какой-либо иной улики. В помещении пахло женской парфюмерией, — что не удивительно, — и можно было при желании подобрать несколько женских волос. Но Лавров не стал утруждаться. Пролистав ежедневник Маши, он заметил, что большинство ее клиентов составляли женщины. Видимо, им импонировали смелые и броские фото, которые та делала. Такой снимок не будет обойден вниманием ни в Интернете, ни на выставке, ни где-либо еще.

Роман протер все, к чему прикасался. Впрочем, насчет отпечатков можно не беспокоиться. Их в студии столько, что снимать, не переснимать.

— Никакая это не месть… — пробормотал он. — Или все-таки месть?..

Лавров вышел на улицу и спокойно влился в поток прохожих. Солнце слепило, асфальт и камни раскалились от зноя. Ветра не было. Он нашел таксофон и набрал номер Вероники — первой из клиенток, записанных на сегодняшнюю фотосессию. Хоть бы дама не сбросила незнакомый номер! Ему повезло.

— Простите, это помощник Маши Рамирес, — представился он.

— Ой, это вы меня простите, — проворковала Вероника. — Я совершенно забыла перезвонить, что не приду. Вылетело из головы! У меня должен был быть отгул, но вдруг вызвали на работу. Извините. Я потом запишусь на другой день.

Галина тоже не сбросила номер и ответила, что приболела.

— Я ей звонила, чтобы сообщить о своей болезни, но она не взяла трубку. Наверное, была занята. А вы новенький? Раньше Маша работала без помощника.