Камарад

На дворе уже стало смеркаться и похолодало, но мы, разгоряченные и умиротворенные, с жадностью накинулись на еду. Когда первый голод утолили, то пришла пора поговорить. Я рассказал Вике все что узнал и о том, как сражался с бандитами и нашей словесной перепалке с Петровичем. Девушка внимательно выслушала, задавая время от времени уточняющие вопросы.

– Значит уничтожение порталов – утопия, – подвела она итог.

– Не факт, – ответил ей. – Возможно и сработает твоя бомба, да и людей у неизвестных захватчиков планеты слишком мало. Кстати, техническими средствами они тут тоже не слишком-то могут распоряжаться.

– Потому что тебя наняли на перевозку груза? – поняла она меня.

– Да, другого вывода нет, – кивнул я. – А вот что это такое за поле, которое они на планету напустили и почему нас не могут атаковать их демоновы создания? – пожал плечами.

– Мартышки искусственно выведенные зверьки? – нахмурила она лоб.

– Да, заметь, люди стали приспосабливаться и давать отпор – мартышки мутируют. Не удивлюсь, если после того как заговорили автоматы, то зверьки приобретут дополнительные способности.

– И что ты собираешь делать?

– Есть еще какая-то сила, которая противостоит нашим заказчикам, – задумчиво проговорил я, – может и поэтому они не могут развернуться в полный рост со своими технологиями. На этом можно было бы сыграть, но вот на контакт никто идти не собирается.

– Кир, это понятно, делать что?!

– В первую очередь жить, – пожал плечами и обнял Вику. – И любить и страдать, наслаждаться каждым прожитым днем и пытаться помочь людям.

– Таким как Петрович? – прищурилась она.

– Кстати, что там у тебя с его людьми произошло?

– Ничего, – в очередной раз поморщилась девушка и сделала большой глоток вина. Увидела, что я не поверил, произнесла: – Честно! Я выбралась на берег, а ко мне вразвалочку направился какой-то тип, как потом поняла, из тех, что на нас напали. Он уже и ремень стал расстегивать с мерзкой такой улыбкой. А у меня ни оружия, ни сил, одни слезы. Дойти не успел, на груди кровь проступила, а из леска мне объяснили, что это твои друзья. Нет, потом они намекали, что мне придется на них передком работать, а ты против Петровича ничего не сделаешь. По правде говоря, – она зябко передернула плечами, – в какой-то момент поверила. Такая тоска навалилась, хоть волком вой. Решила, что при удобном случае пулю себе под сердце пущу или вены вскрою, но, – она подняла на меня глаза, в которых блеснули слезы.

Договорить ей не дал, обнял и жарко поцеловал. Вот только она почти сразу отстранилась и обеспокоенно спросила:

– С тобой все в порядке?

– Нормально, – пожал плечами.

На боль от этого простого действия внимания уже не обращаю, как и на пульсирующее жжение в ноге. Девушка положила ладошку мне на лоб.

– Да ты весь горишь! У тебя температура!

– Ой, это от парилки, – отмахнулся я, а потом провокационно спросил: – А не замерзла ли ты девица, не замерзла ли красавица? Пойдем, согрею тебя!

– Кир, перестань! – она хлопнула меня по плечу.

– Твою в кардан и раздатку!!! – непроизвольно вырвалось у меня, а перед глазами круги от боли.

– Кир! Что с тобой?! Рана?

– Черт! Похоже, пуля-то от чудо напитка не рассосалась. Как в воду глядел, когда Петровича лечил!

– Да по фигу мне твой Петрович! С тобой что?! – воскликнула Вика.

– Со мной все просто, – хмыкнул я, немного приходя в себя. – Необходимо достать пули, а потом полить коньячком пришельцев.

– А кто их доставать станет?

– Не тупи, – улыбнулся я и посмотрел в расширенные зрачки своей напарнице. – Кроме тебя никому этого доверить не смогу!

– Ты с ума сошел! – подскочила она на ноги.

Двадцать минут мы препирались и только когда я встал на ноги и, сделав шаг, охнул и упал на колени, Вика согласилась попытаться.

Для операции мы выбрали баню. Туда и идти всего ничего, опять же дерево от мартышек в случае чего защиту даст, да и отбиваться легче там, где всего одно окно. Воды тут навалом, печь опять же пригодится для прокаливания ножа. Классный он у меня, прямо на все случаи жизни: щетину сбрить и пули из тела доставать, а еще я им деревца срубал и рыбу чистил. Проблему с освещением Вика решала сама, смастерив что-то отдаленно напоминающее факел. Принесла она и инструменты из Камарада, хотя пока ходила по темноте, попереживать пришлось. Вдруг мартышки ее подловят? Я же в это время уже и двинуться от боли с трудом могу, как-то резко самочувствие ухудшается.

– Ты свою конструкцию поставь в ведро, а то еще спалишь баньку-то, – дал ей рекомендацию, боясь, что факел далек от своих средневековых товарищей и может развалиться, когда загорится.

Девушка меня послушалась, потом прокалила лезвие ножа и тонкие пассатижи с длинными носиками (именно ими и собрались пули извлекать) в печи и подошла ко мне.

– Слушай, у тебя такое кровожадное выражение лица, что мне аж страшно! Ты из меня, случайно, шашлыка нарезать не хочешь? – шучу, чтобы ее подбодрить и отвлечь, хотя в этом и собственный интерес имею, так как такими дрожащими руками, в которых нож ходуном ходит, она мне чего-нибудь ни того отрежет на раз.