Каллисто

Аппаратом никто не управлял. Не было ни штурвала, ни ручек, ни педалей, ни кнопок — ничего. Не было и двигателя, по крайней мере его нигде нельзя было заметить.

Впереди сидели Вьег Диегонь и Женьсиньг. Остальные четверо расположились сзади.

Экипаж летел быстро. Иногда он плавно поднимался, встретив неровность почвы, но, перелетев препятствие, опускался опять, почти вплотную к земле.

Пассажиры молчали, не спуская глаз с приближавшейся громады космического корабля. На его вершине виднелось десять человек. Шестеро были уже внизу.

«Лодка» остановилась, но осталась висеть в воздухе. Прозрачный колпак поднялся на четырех тонких серебристых стержнях. Пассажиры вышли.

Аппарат слегка покачнулся и снова встал прямо, оставаясь неподвижно висеть на невидимых нитях, на которых он, как невольно казалось, был подвешен неизвестно к чему.

Один из членов экипажа звездолета спустился на землю у самой лодки. Он снял крылья и повернулся. Шестеро каллистян сразу увидели, что перед ними один из обитателей Земли, о которых вся Каллисто только и говорила за последнее время.

С жадным вниманием Женьсиньг и его спутники рассматривали гостя. Человек Земли был одет в необычайный костюм, но, кроме этого костюма и цвета кожи, ничем не отличался от обыкновенного каллистянина. Это был самый настоящий «мьеньк». Его глаза были закрыты темными очками.

— Я почему-то всегда думал, что обитатели других миров не могут быть похожи на нас, — тихо сказал Вьег Диегонь.

— Вы же знали, что эти на нас похожи, — ответил Женьсиньг.

Пришелец от Мьеньи улыбнулся красными губами.

— Когда-то мы думали так же, — сказал он по-каллистянски. — Но прилет вашего корабля на Землю показал, что такое мнение ошибочно. Меня зовут Георгий Синяев. А это, — прибавил он, указывая на кого-то позади них, — мой друг Петр Широков.

Шестеро каллистян поспешно обернулись. Занятые рассматриванием Синяева, они не заметили, как позади собрались все члены экипажа звездолета. Рядом с Диегонем стоял второй житель Земли, который в первый момент показался им точной копией первого.

— Здравствуйте, друзья! — сказал Широков. — Просим оказать нам гостеприимство на вашей планете.

Женьсиньг первым пришел в себя.

— Приветствуем ваш прилет, — сказал он, поочередно обнимая гостей. — Мы счастливы видеть вас.

Примеру Женьсиньга последовали остальные. Вьег Диегонь был единственным, кто обнял сначала не жителей земли, а своего отца. Но с дочерью он все же поздоровался после них.

Широков и Синяев подумали, что если бы не они, то встреча Диегоня и его спутников была бы совсем иной. Получилось так, что все внимание каллистян сосредоточивалось именно на гостях, а звездоплаватели, вернувшиеся из беспримерного рейса, оставались на втором плане. Им казалось это несправедливым.

Но они безусловно ошибались. Эффект возвращения звездолета был огромен, а их присутствие только подчеркивало успех рейса.

Диегонь и его товарищи нисколько не казались обиженными.

— Вам надо сейчас же выступить перед каллистянами, — сказал Женьсиньг. — Вся планета взволнована вашим прилетом. Я точно знаю, что на ночной половине Каллисто никто не спит.

— Мы готовы, — сказал Диегонь от имени всех.

— На крыше станции установлена бьеньтеси.

— Что установлено? — спросил, видимо удивленный, Диегонь.

— Я забыл, — ответил Женьсиньг, — что бьеньтеси появились недавно. Это разновидность бьеньеты.

— Но что означает «теси»?

— Это долго объяснять. Может быть, отложим?

— Пусть будет так, — согласился Диегонь. — Мы знаем, что на Каллисто нас ждет много нового.

Слово «бьень» означало в переводе на русский язык «передача», а «ета» — «волна». Таким образом, «бьеньета» означало передачу на волне. Бьеньтеси можно было понять как передачу на теси, но что означало это слово, было неизвестно не только Широкову и Синяеву, но и каллистянам, вернувшимся с Земли. Очевидно, оно было совсем новым словом.

Синяев вспомнил, что такое слово он слышал от Бьесьи, когда она объясняла устройство своего звездолета. Но тогда он не спросил о его значении.

— Едем! — сказал Диегонь. — Мы надеемся, — обратился он к людям, — что вы не откажетесь сказать несколько слов каллистянам.

— Конечно нет, — ответил Широков.

— Ты помнишь, — спросил Синяев по-русски, — как Бьяининь выступал перед микрофоном пятнадцатого августа?

— На Земле, — сказал Широков, и в его голосе прозвучала грусть.

— Я тогда думал, — также по-русски сказал стоявший рядом Бьяининь, — что ваше «радио» — это то же, что наша бьеньета, и считал, что меня видят все жители Земли; и очень удивлялся, что «бьеньета» так мала.

Шутка Бьяининя рассеяла овладевшее было друзьями тоскливое настроение. Земля была далеко; раньше чем через три года они не полетят к ней. Грустить о разлуке не время.

— Садитесь! — сказал Женьсиньг.

Широков повернулся и вздрогнул от неожиданности. Не меньше его были удивлены и все остальные.

Находившаяся перед ними «лодка» висела в воздухе. Было совершенно ясно, что ее поддерживает не реактивная сила. Крупное насекомое, похожее на паука, пробежало под дном аппарата на длинных суставчатых ножках. Очевидно, воздух под лодкой был спокоен.