Каллисто

— Как же он может быть неправильным?

Старик улыбнулся.

— Вы не допускаете, что ваш отец мог ошибиться?

— А разве вы, Женьсиньг, допускаете это? — вместо ответа спросил Вьег Диегонь. — Мой отец всегда был точен. Раз он сообщил, что они прилетят в определенное время, то так и будет.

Он вдруг подался вперед и протянул руку.

— Вот они!

Что мог он увидеть в расплавленном, сверкающем мириадами искрящихся точек небе?..

Но, очевидно, не один он что-то увидел.

— Летят, летят! — раздались взволнованные голоса.

Далеко-далеко, на самом горизонте, подобно яркой звезде, блестел подлетающий межзвездный корабль.

На крыше здания произошло движение. Несколько каллистян торопливо возились у небольшого аппарата.

— Вы готовы? — крикнул им Женьсиньг.

— Готовы! — ответили оттуда.

Гигантский шар медленно приближался. В белом свете Рельоса исчез голубоватый оттенок, так хорошо заметный на Земле, и звездолет казался ослепительно белым.

— Одиннадцать лет тому назад, — сказал Женьсиньг, — двенадцать героев улетели с Каллисто. Мало кто верил в успех. И вот они вернулись, и вернулись с победой. Мы переживаем сейчас одно из самых замечательных событий в истории нашей планеты.

Звездолет опускался.

И вот белый шар коснулся земли и замер неподвижно.

— Они опустились на том же месте, где стоял корабль одиннадцать лет назад, — сказал Вьег Диегонь.

Три земных месяца, а не пятьдесят дней провели звездоплаватели на Кетьо.

Находясь на этой планете, отдаленной от Рельоса на восемьдесят миллионов километров дальше, чем Каллисто, Широков в полной мере оценил предусмотрительность каллистянских ученых. И он и Синяев первые недели чувствовали себя очень плохо. Хотя и значительно менее горячие, чем на Каллисто, лучи Рельоса — Сириуса были все же слишком жаркими для людей, привыкших к климату северных областей земного шара. В полдень температура воздуха доходила до шестидесяти градусов Цельсия, несмотря на то, что звездолет опустился не на экваторе, а в средних широтах планеты.

Синьг и Гесьянь, постоянно консультируясь с учеными Каллисто (на Кетьо было несколько бьеньетостанций), заставили людей Земли пройти детально разработанную программу постепенной тренировки, которая должна была приучить их к каллистянскому солнцу. Пятидесяти дней оказалось мало, и экипаж корабля безропотно остался на Кетьо еще на месяц.

Широков и Синяев беспрекословно выполняли все указания врачей, терпеливо дожидаясь конца этой скучной процедуры. Мучило сознание, что из-за них страдают друзья.

— Нельзя рисковать, — отвечал Синьг на просьбы ускорить подготовку. — Иначе, прилетев на Каллисто, вы будете вынуждены сразу же покинуть ее.

Гесьянь на такие просьбы не отвечал ничего и только хмурился. Что-то ему не нравилось, чувствовалось, что какая-то мысль его тревожит.

Однажды Широков прямо спросил молодого каллистянина, с которым его связывала уже тесная дружба, о том, что его беспокоит.

— Не меня одного, — ответил Гесьянь. — Синьг также тревожится, но лучше меня умеет скрывать это. Нам не нравится состояние вашего организма. Что-то не так. Очевидно, между Рельосом и Мьеньи разница не только в количестве тепла. Но, к сожалению, мы слишком мало знаем о вашем солнце.

— Поговорите с Георгием, — сказал Широков. — Он хорошо знает Мьеньи.

— Сейчас это бесполезно. Такой разговор обязательно будет, но только на Каллисто. Нужны астрономы, хорошо знающие особенности Рельоса и могущие определить, в чем разница между ним и Мьеньи.

— У нас есть Вьеньянь.

— Наука не стоит на месте. Вьеньянь отстал за одиннадцать лет точно так же, как Синьг в медицине. Они это и сами знают. Хотели же доставить вас на Каллисто без подготовки. Все равно нельзя допустить, чтобы ваш полет оказался безрезультатным. В любом случае вы должны попасть на Каллисто.

— Мы готовы рискнуть.

— Мы тоже. Это нужно для науки. Но надо сделать все, чтобы этот риск уменьшить.

Очень скучными показались людям и каллистянам эти три месяца.

Чувствовалась относительная близость цели — планета Каллисто.

Она блестела по вечерам низко над горизонтом, притягивая к себе, тревожа и волнуя.

Очень медленно шло время!

Все три месяца почти безотлучно провели на звездолете. Огромные кетьры и хищные гисельи Сетито были менее опасны, чем дикие обитатели Кетьо.

— У них развито мьенькоедство, — сказал как-то Диегонь. — Много времени надо, чтобы отучить их от этого обычая[23].

— Были жертвы среди каллистян? — спросил Широков.

— Да, были, — неохотно ответил Диегонь.

— И что же предприняли каллистяне?

— Стали осторожнее.