Каллисто

— Увидимся на Каллисто, — ответил Широков.

Он случайно посмотрел при этом на Гесьяня и заметил, как на высоком лбу каллистянина появилась глубокая морщина.

Бьесьи также взглянула на мужа.

— Если вам так хочется… — начала она.

— Нет, этого нельзя, — перебил Гесьянь.

— А что такое? — спросил Широков.

— Нельзя, — повторил Гесьянь.

— Ему очень хочется лететь с вами на Кетьо, — пояснила Бьесьи.

— Почему же нельзя? Раненые будут находиться под наблюдением двух врачей. Или вы им не доверяете?

— Я взял на себя руководство спасательной экспедицией и должен довести ее до конца. Я знаю, что Месьинь сделает все не хуже меня.

— Так в чем же дело?

— Я отвечаю за раненых.

— Перед кем? — спросил Широков.

— Перед своей совестью.

Это был закономерный ответ.

Каллистяне формально могли вести себя как хотели, ничто их не ограничивало. Но всегда и во всем они руководствовались велениями совести и общечеловеческой морали.

Широков и Синяев не стали уговаривать Гесьяня, — они знали, что это бесполезно.

Выйдя из корабля, они увидели Леньиньга, который только что опустился на землю.

— Диегонь послал меня за вами, — сказал он. — Не хотите ли сопровождать его к месту катастрофы?

— Конечно! С большим удовольствием!

Полетели на крыльях. Кроме Диегоня, Широкова и Синяева, в экскурсии участвовали Линьг, Мьеньонь и Гесьянь.

Прежде чем подняться в воздух, Диегонь обратился к Широкову и Синяеву.

— Если мы встретимся с гисельями, — сказал он, — немедленно опускайтесь на землю и ложитесь. Отражать нападение будем мы. А если это произойдет над лесом, уходите вперед на полной скорости. Ни при каких обстоятельствах не вмешивайтесь, что бы ни произошло. Думайте только о собственной безопасности. — Заметив, что Широков собирается возразить, Диегонь прибавил очень серьезно: — Каллистян сотни миллионов, а вас двое. Не забывайте этого.

— Хорошо, — сказал Широков. — Обещаем.

— Обещаем, — повторил Синяев.

Они не могли не признать справедливости слов Диегоня. Не стоило несколько лет провести на звездолете, чтобы в самом конце пути поставить на карту результат их миссии. Достигнув планетной системы Рельоса, Широков и Синяев уже не имели права распоряжаться собой. Заменить их было некем. Они принадлежали не себе, а науке Земли и Каллисто.

Двадцатикилометровый перелет над лесом прошел благополучно. Только в самом конце, уже над полем, где произошла катастрофа, увидели несколько гиселий.

Помня свое обещание, Широков и Синяев немедленно опустились и спрятались на опушке.

Но хищники не заметили людей. Они повернули в сторону и вскоре исчезли.

Каллистяне тщательно осмотрели место, где стоял звездолет. От него и от лагеря не осталось ровно ничего — огромная воронка сожженной земли. Ни единого обломка, ни одного самого маленького куска металла. Космический корабль исчез бесследно.

— Тут ничего не выяснишь, — сказал Мьеньонь. — Несомненно, произошла аннигиляция. Но почему и как, остается только предполагать.

Широков незаметно наблюдал за Линьгом. По его понятиям, командир погибшего корабля должен был нести ответственность за гибель звездолета и смерть одного из членов экипажа. В какую же форму может вылиться эта ответственность, если, как он знал, на Каллисто нет никаких следственных органов, судебных учреждений, не говоря уже о тюрьмах или исправительно-трудовых лагерях, никакого аппарата для наказания виновных?

Лицо Линьга было грустно, но такая же грусть чувствовалась и у всех остальных. Она относилась к погибшему каллистянину, а не к сознанию своей вины. Неужели на Каллисто любой поступок остается безнаказанным? Это была бы уже не свобода личности, а анархия.

Воспользовавшись тем, что Гесьянь отошел немного в сторону, Широков обратился к нему со своими вопросами.

— Я понимаю, — ответил Гесьянь, выслушав Широкова, — чем вызвано ваше недоумение. Несколько веков тому назад у нас было то, что вы называете "судом". Люди судили поступки других людей. Теперь мы смотрим на эти вопросы несколько иначе. Лучшим судьей человека является он сам. Суд совести самый страшный и беспощадный, гораздо более суровый, чем суд других людей. Мы не знаем, виноват Линьг или нет. Он знает это лучше нас. И если виноват, мне жаль его.

Он замолчал, задумчиво глядя вдаль.

— Я расскажу вам случай, который произошел на Каллисто лет шестьдесят тому назад. Это поможет вам понять нашу точку зрения. Я читал об этом случае. Тогда только что появились в обиходе олити; летающие лодки, — пояснил он. — Правил движения в воздухе еще не успели выработать. И случилось так, что две олити столкнулись. Один каллистянин остался жив, второй умер. Никто не знал, по чьей вине случилось несчастье. Оставшегося в живых никто не обвинял ни в чем. Погибший был ему незнаком. Они были совсем чужие люди. И вот этот человек покончил с собой. Очевидно, виноват был он и не перенес этого. Никакой суд людей не вынес бы ему такого приговора.

— Вы одобряете его поступок?