Каллиграфия

– Дело в том, что я совершенно случайно забыл одну очень нужную мне книгу дома, а у меня, к сожалению, нет времени съездить домой и забрать ее. – С извиняющейся улыбкой продолжил профессор Амузегар. – Я готовлю статью по персидской каллиграфии семнадцатого века для одного иностранного журнала, и мне срочно нужна эта книга. Я хотел попросить тебя привезти ее мне, так как мне некого послать за ней, а дома никого нет. Ты ведь самый ответственный из всех моих студентов.

Это была откровенная лесть, я был обычным студентом и далеко не отличником.

– Я дам тебе ключи и адрес. Только поторопись, пожалуйста, мне она нужна до вечера. Я ведь останусь здесь в университете допоздна.

Сказать, что я был удивлен, это ничего не сказать. Неужели я заслужил репутацию настолько честного молодого человека, чтобы мне доверяли ключи от чужой квартиры. А может быть здесь был какой-то подвох? Может это какая-то ловушка? Но, молодость и неумение отказывать взяли верх. Я согласился поехать по указанному адресу и привезти Мусе Амузегару то, что он просил.

Через полчаса я вышел из такси на улице Сардар-е Джангал и поднялся на второй этаж дома, указанного мне профессором. Если честно, я уже в дороге догадался, что это не простая просьба и внутренне приготовился к неожиданностям. Удивляться чему-либо я перестал, когда понял, что это не квартира профессора Амузегара, и что я залез в чужой дом. Книгу, которую меня просил привезти профессор я нашел в огромном книжном шкафу, как мне указал Амузегар. Она была спрятана в тайнике, замаскированном среди собрания по истории и культуре Ирана. Но, главной моей находкой был не старый учебник каллиграфии в черном переплете без указания автора и издательства, а вырезки из газет и старые документы. Это были старые паспорта, свидетельства о рождении, о заключении брака и все не на фарси, а на турецком! Большое количество вырезок из старых турецких газет, уже пожелтевших и выцветших. На одной из фотографий был наш еще молодой профессор Хасан Пейкариан! Я умел читать на латинице, но с трудом разбирал турецкие слова. Это была газета Карадениз Газетеси с интервью профессора иранистики и истории Трабзонсокго Университета. Этого профессора звали Нусрет Коркмаз, а под статьей была напечатана фотография улыбающегося молодого Пейкариана.

Я забыл о времени и буквально усевшись на полу стал медленно разбирать статьи на турецком. Теперь я понял, что это точно не квартира Амузегара, он использовал меня вслепую. В этом доме живет Хасан Пейкариан, который на самом деле турок Нусрет. От такого количества загадок мне стало не по себе, мысли в голове путались, но бешеное любопытство и азарт гнали меня дальше. Про мнимого Пейкариана я узнал, что, после переворота восьмидесятого года, близкий левым кругам Коркмаз бежал из страны, так как узнал, что его фамилия числится в «черном списке» военных. Но, как он попал в Иран? И почему он выбрал именно эту страну? Неужели Нусрет Коркмаз, уважаемый и знаменитый ученый бежал не на Запад, не в Рим или Париж, как его соратники, а в воюющую страну? Ведь к тому времени война с Саддамом была в самом разгаре. В стране бушевала революция! Вопросов было много, а ответов не было совсем.

Я спохватился, что провел много времени копаясь в чужих документах. Быстро сложив все обратно, схватил учебник каллиграфии, за которым меня послал Амузегар и спешно покинул квартиру. И сделал это вовремя, потому что, когда я уже сел в такси и продиктовал адрес, краем глаза, я заметил, что в дом вошел Хасан Пейкариан, или правильнее Нусрет Коркмаз.

Мы отъехали от его дома буквально на сотню метров, как на проезжую часть неожиданно выскочил пешеход. Таксист резко затормозил, высунулся в окно и начал ругать чуть не кинувшегося под машину пешехода. Но, тот тип не обращал на него никакого внимания, а широко улыбаясь смотрел прямо мне в глаза. Он был высокого роста, крупный, с широкими плечами и грубым лицом. Улыбка этого типа была поистине страшной, потому что улыбался только его большой рот, но не глаза полные ненависти. Я могу покляться чем угодно, что я где-то видел этого типа. Его лицо было мне знакомо, но я никак не мог вспомнить, где я его видел. Память, как будто закрылась за глухой дверью. Всю дорогу до университета я думал о том, что я скажу Амузегару.

Постучавшись и войдя в кабинет профессора я не произнес ни слова, вся приготовленная речь вылетела у меня из головы. Он все также сидел за своим столом и улыбаясь смотрел на меня.

– Извини мой мальчик, что пришлось так поступить и соврать тебе.

– Профессор, я понимаю, что не имею права о чем-либо спрашивать, но я все же прошу вас, хоть немного объясните мне, что происходит.

– Ты ведь и так во всем разобрался. По твоим глазам я вижу, что ты сразу понял, что это не моя квартира и кажется, ты видел чуть больше, чем ожидал.

– Пейкариан? Кто же он? Он ведь турок, не так ли? Политический мигрант или как это называется?

– Да. – Коротко отрезал Амузегар.

– А что в этой книге?