КАЛИНОВ МОСТ

Пройдя еще метров пятьсот, оборотень повернулся и поднял руку. Третья машина притормозила.

– До Москвы едешь? – спросил в открытое окно.

– Еду, – отозвался водитель.

– Нас подбросишь?

– Садитесь, – кивнул тот.

Кот распахнул дверь, пропуская на переднее сидение Милонега. Тот мрачно усмехнулся, сел. Хлопнула дверца. Оборотень плюхнулся на заднее сидение.

– А чего там произошло не знаешь? – спросил у водителя кивнув назад на пробку.

– Да известное дело, – охотно откликнулся водила. – Пьяными за руль садятся, носятся как угорелые. Кто им права только дает? В Москве, говорят, такие чудилы понаколотились так, что мост рухнул.

Генерала он нашел возле моста. Тот возвышался, как скала. Спина ровная, словно доску привязали. Лицо спокойное и самоуверенное.

– Ну что, товарищ генерал, – не удержался от ехидства Сергей Витальевич. – Похоронили два взвода? А я вас предупреждал.

– Не похоронил, – ледяным тоном отозвался Голубев. – А выполнил приказ.

Полковник с интересом посмотрел на военного. Вот понять бы - в самом деле такой долдон генерал, или маской прикрывается только. Ведь не дают же генеральские погоны кому ни попадя. Для того что бы иметь власть надо не только приказы исполнять, но и головой иногда думать.

– Иногда не плохо бы и мозгами шевелить, – высказал то, что сидело в голове и просилось на язык.

– Мозгами шевелит президент, – холодно отозвался генерал. – А мое дело приказы выполнять. Если каждая вошь начнет мозгами шевелить, то от дисциплины ничего не останется. Вот как у вас в ментовке. Одна коррупция, никакой дисциплины. Каждый себе на уме. Вот у тебя, полкан, хоть какое-то представление о субординации есть? Перед тобой, между прочим, старший по званию.

– Из другого ведомства, – сквозь зубы процедил Сергей Витальевич. – По счастью.

– Да, твое счастье, что ты не подо мной сидишь. Хрен бы ты у меня полковником был. И почему вы, менты, такие разгильдяи?

Нет, кажется, не прикрывается. В голове кроме Устава и приказов ни черта. Как же так вышло, что до такой должности пустили бидон с таким убогим содержимым в фуражке. Чудна загадками матушка-Россия.

– Почему вы, сапоги, такие деревянные? – хмуро парировал полковник.

– Разговорчики, – набычился Голубев. – Ты скажи лучше, у тебя в машине пара мест найдется?

– Найдется, – пожал плечами Сергей Витальевич. – А чего?

– Чего? – передразнил генерал. – Уезжать отсюда пора, вот чего. Через полчаса аномалию твою утюжить начнут.

– Как? – не понял полковник. – В смысле - утюжить?

– В прямом. С воздуха. Приказ президента.

Внутри что-то сжалось. Людей, конечно, эвакуировали, даже коллекцию Третьяковки из ЦДХ вроде вывезти успели. Но памятники в парке за ЦДХ, и сам Дом художника, и река, и Парк Культуры, и... А самое главное люди. Ведь те, что ушли в аномальную зону, могли и выжить. Никто ж не знает что там внутри. Исследовать надо. А они бомбить.

– Езжайте, – решил Сергей Витальевич. – Я остаюсь.

Он развернулся и направился к мосту. Единственная возможность понять что там происходит, это войти туда самому наконец. Войти, понять и вернуться.

Полковник успел сделать всего несколько шагов. В плечо впилось что-то, словно железными тисками сжало. Дернуло, заставляя остановиться.

Сергей Витальевич обернулся. Перед ним стоял генерал, рукой крепко держал за плечо.

– Садись в машину, полкан, и не выеживайся. Еще один шаг, и я тебя пристрелю на месте. Понял? Пока я тут распоряжаюсь никто без приказа ничего делать не будет, понял? Пошел живо.

Внутри что-то надломилось, будто пружина лопнула. Полковник ухватился за генеральское запястье, зло отшвырнул руку и обреченно пошел к машине. Сел на переднее сидение. Голубев со своим напарником утрамбовались назад.

– Поехали обратно, – тихо сказал водителю.

Машина заурчала набирающим обороты двигателем и покатилась против движения, которого здесь не было уже три дня, в обратную сторону.

– Слушай, Голубев, – спросил Сергей Витальевич, глянув в зеркало. – А если тебе сейчас прикажут демонстрацию там за оцеплением разогнать, неужели начнешь из пулеметов по народу шарашить и танками давить? Или все-таки задумаешься?

Генерал фыркнул с заднего сидения, ответил таким тоном, словно бы разговаривал с идиотом:

– Приказы не обдумываются и не обсуждаются. Приказы принимаются к исполнению и исполняются.

Полковник безнадежно отвернулся к окну. Генерал посмотрел на часы.

– Двадцать три минуты осталось.

Бычич сидел за столом на кухне и подозрительно смотрел на кружку с чаем.

– Чего за варево? – принюхавшись, спросил у Яги.

– Пей, – отмахнулась та. – Объяснять дольше. Не волнуйся, не отравишься.

Богатырь осторожно пригубил. Принюхиваясь, словно зверь, сделал несколько маленьких глоточков. Наконец глотнул смелее.

– Чего только не придумают, – подивился он. – Зелье каждый день пить, это ж надо. А может ты того, приворожить меня вздумала?

Витязь рассмеялся собственной шутке. Старуха покосилась недовольно.