КАЛИНОВ МОСТ

– Сын у него родился, – сказал Яге с доброй радостью. – Святослав. А ты все ворчишь, лучше б порадовалась внуку.

– Внуку? – старуха опешила. Лицо дрогнуло, словно судорогой свело. Она поспешила отвернуться и с непонятной поспешностью ушла в кухню.

Игорь вышел следом. Кот подхватил Олеговы ботинки, погасил свет и, отнеся обувку в прихожую, прошел к сотоварищам в излюбленное место русской интеллигенции.

– Ну вот, – сообщил от дверей. – Сын у него родился. Теперь можешь память ему воскрешать.

– Когда? – дрогнула старуха.

– Завтра утром, как проснется, – на полном серьезе ответил Кот. – Чего тянуть? Тем более пока он похмельный это легче будет. Вспомни сколько проблем с Ладой его было. А он не девица, я его двумя пальцами не вырублю.

Игорь поерзал на табуретке, но все-таки решился, высказался:

– Если хотите моего мнения, то я согласен с Котом. Давно пора.

– Давно пора - давно пора. Заладили тоже, – огрызнулась старуха.

Отступать было некуда. Да и тянуть дальше опасно, она понимала это может даже лучше, чем два мужика вместе взятых, но...

– Ладно, – отмахнулась она. – Будь по-вашему. Пойду круг готовить.

– Прекрасно, – оборотень повернулся к Игорю. – А ты, если что, мне завтра поможешь.

– Только если после обеда, – виновато откликнулся бородатый. – Я в двенадцать с художником встречаюсь.

Пробуждение было мутным и неожиданным. Не в том плане, что проснулся неожиданно, а просто утро встретило массой сюрпризов. Первым оказался потолок. По нему Олег понял, что проснулся не дома.

Где я, пронеслось в голове, и тут же явился второй сюрприз. Голова разломилась болью на сотню болезненных осколков, а во рту обнаружилось нечто сродни засушенной на сорокаградусной жаре помойки.

Сын же родился, радостно подскочил Олег, припоминая вечер накануне, и тут же рухнул обратно на диван. Вечер помнил не только он, но и каждая клеточка отравленного алкоголем тела. Причем у тела воспоминания оказались не такими радужными.

Встать бы, да водички попить. Он снова попытался подняться, на этот раз медленно, осторожно. Но ничего не вышло. Перед глазами плыло, к горлу подкатывался комок, норовя показать то главное, что скрывается внутри.

Олег вернулся в горизонтальное положение и беспомощно застонал. Через секунду, словно только и ждал этого стона, в комнату вошел оборотень с бутылкой минеральной воды.

– Плохо? – спросил он заботливо подставляя минералку.

Олег вцепился в бутылку, присосался жадно. Кадык задергался вгоняя воду в засушенный организм.

– Как я у вас оказался? – спросил бледным подобием голоса.

– Тебя с милицией доставили, – улыбнулся Кот.

– Я что, был в милиции? – память словно отрезали. Последнее, что он смог вспомнить было кафе с глинтвейном и вторая попытка попасть в роддом, закончившаяся сообщением о рождении сына и воплями под окном.

– Можно и так сказать, – снова улыбнулся Кот. – Только милиции той сейчас наверное не лучше чем тебе.

Память, будто услышав кодовое слово, подкинула еще пару картинок вчерашнего вечера. Олег почувствовал, что краснеет и натянул плед по самый нос. Кот смотрел на него со смесью понимания, сочувствия и издевки.

Заглянула старуха. От вида парня на диване всплеснула руками:

– Бедненький, как же ему плохо-то. Сейчас отварчик сделаю.

И снова исчезла.

– Когда на ноги встать сможешь, скажи, – предупредил оборотень и вышел следом.

На ноги он смог встать только к полудню. Дополз до ванны, намочил лицо холодной водой. Затем завернул на кухню. Хотелось кофе, но при одном запахе готовящейся еды вылетел и вернулся в комнату. Голова кружилась и он снова прилег на диванчик.

– Дядь Кость, – позвал жалобно. – Я могу встать, но не могу стоять.

Вячеслав Алексеевич на свою фотографию не походил вовсе. Во-первых, был он совсем не юношей, во-вторых, растительность на голове и лице в отличие от фотографии претерпела весьма резкие изменения. На лице появились бакенбарды и бородка ниточкой от нижней губы до подбородка. К этому весьма странному сочетанию добавился гладко выбритый череп. Волос на голове осталось только длинная прядь на затылке, сплетенная в тоненькую косичку. Все вместе смотрелось умопомрачительно.

Встреча была назначена в кафе. Художник сидел за столиком, изящно закинув ногу на ногу, и с чувством пил чай из пиалы. То, что перед ним личность творческая, Игорь отметил еще от входа.

– Вячеслав, – присел он за столик. – Меня зовут Игорь, это я вам звонил.

– Очень приятно, – отозвался художник и опустив пиалу, выставил вперед руку.

Игорь протянул руку в ответ. Рукопожатие художника оказалось достаточно крепким. От тонких музыкальных пальцев бородатый не ждал такой силы.

С не меньшим интересом бородатый отметил, что собеседник источал странный аромат. Смесь легкого, как от ландыша в лесу, тонкого запаха европейского парфюма и азиатского ни с чем несравнимого духа гашиша. Причем пыльцой пахло не так, как будто ее курили, а так, словно кусочек спрессованного яда долго мяли в пальцах.