КАЛИНОВ МОСТ

Степа развернулся и не прощаясь быстро пошел прочь. Олег смотрел ему в спину. Обиделся дружок. Ничего, потом как-нибудь он ему все объяснит, и Степан все поймет. Друг же он, значит должен понять.

Домой Олег вернулся радостный. Не смотря на то, что Степа обиделся, пришло озарение. Он сдвинулся с мертвой точки. Теперь знает куда идти. Дальше все будет лучше, легче, проще и понятнее. Чувство распирало, им необходимо было с кем-то поделиться, и Олег набрал заветный номер.

Люда долго не подходила, потом в трубке щелкнуло. На заднем плане возникла какая-то возня, сопение.

– Алло!

Не ответили. Он не услышал, скорее почувствовал как из трубки рвется тяжелое в такт дыхание. Мужское и женское. А за этим дыханием едва сдерживаемые стоны. Кровь прилила к голове. В висках застучало барабанной дробью. В груди что-то взорвалось, словно плеснули раскаленным железом.

В трубке коротко гудело оборванной линией. Говорил там кто-то что-то или ее просто повесили? Олег не мог этого сказать. В голове было непонимание и какая-то беззащитная детская обида. В груди боль. Удар был резкий, неожиданный. Не вовремя и в цель.

Он грохнулся на диван, включил телевизор, попытался думать о чем-то другом, но не выходило. Мысли были мрачные и возвращались, возвращались, возвращались к тому же.

В голове прозвучал голос дяди Кости: «Это твое право, твоя правда, но тогда готовься умереть».

Олег уткнулся лицом в подушку. Захотелось плакать, но слез не было и плача не получалось. «Готовься умереть» – звучало в голове.

Он накрылся с головой пледом и долго-долго лежал так наедине со своим безумием. И в этом безумии чьи-то чужие черные ручищи хватали его женщину, мяли, лапали, тянули в постель. Не просто женщину, его любовь. Ту девчонку, которая строила домик на песке и смотрела грустными глазами в его душу словно бы из чужой жизни. А она почему-то не противилась. Ей было весело. Она играла с этим. Он чисто любил, для него это было немыслимо. А она воспринимала эти черные лапы как что-то само собой разумеющееся.

Зазвонил телефон. Он вылез из-под одеяла. Кругом сгустилась темнота. Мертвой рукой поднял трубку, нажал «прием».

– Да.

– Это я, – бодро отозвалась она. – Ты звонил?

– С кем ты там?

– С Витькой, – легко ответила она. – А что?

– Нет, ничего, – говорить было трудно и незачем, но он все ждал чего-то, хватался за слова. – А как же мы?

– А что мы? – в ее голосе появилось недовольство. – У нас с тобой ничего толком нет.

– А с ним?

– Ничего. Он просто трахается прикольно, – с какой-то дикой безапиляционной бесчестной откровенностью заявил голос из трубки.

Олег замолчал. Его трясло словно в лихорадке. В глазах мутилось.

– Так чего ты звонил? – недовольно поинтересовалась Люда.

– Давно тебя не слышал, – тихим, словно на последнем издыхании голосом ответил он.

– Трахаться охота, так и скажи. Я...

Он не стал слушать. Он просто молча нажал «отбой». Потом выключил телефон и кинулся обратно на диван.

К скамейке пришел минута в минуту. Дядя Костя посмотрел с такой жгучей мрачностью, что казалось взглядом придавил.

– Что, – спросил сердито. – Опять на тренировке был?

– Нет, – тихо ответил Олег. – То есть зашел, сказал что больше не приду и все.

– Тогда что с тобой?

Олег покачал головой.

– Не хочу говорить.

– Тогда беги.

До леса вопреки обыкновению он добежал позже наставника. Попытался подхватить трубу, но тот остановил. Посмотрел в глаза, словно в душу заглянул.

– Что случилось?

Олег покачал головой и попытался отвернуться. Дядя Костя взял рукой за подбородок, долго гипнотизирующе глядел в глаза, потом отпустил пальцы, отшвырнул даже. Будто держаться за Олегову голову было противно.

– Все ясно. Женщина. Ну тогда умирай быстрее. На долгую и мучительную смерть у нас времени нет.

Олег кивнул рассеяно и опустился на траву. Мысли за ночь нисколько не изменились. Ни на вот столечко.

– Чего расселся? – гаркнул наставник зло. – Подъем! Хватай трубу и беги.

От неожиданности Олег подскочил, подхватил ржавую железяку и побежал. Бежал, правда, довольно вяло и наставник всю дорогу на него прикрикивал.

Когда добежали до МКАДа и вернулись обратно, трубу бросить не дал, а погнал снова по кругу. До МКАДа и обратно.

– Сколько еще бежать? – хрипло спросил Олег.

– До упора, – жестоко отозвался тот. – Пока не сдохнешь.

В квартиру Кот вернулся не просто злой, а разъяренный. Хлопнул дверью, на кухню прошел не разуваясь. Яга и Игорь поглядели ошалело.

– Случилось что? – беспокойно оглянулась на оборотня старуха.

– Случилось. Надо с его бабой что-то делать. Она не та, которую любил Милонег. Она другая.

– И он другой, – коротко отозвалась старуха. – Их души живут в новых телах с новым опытом. Память о старом спит.

Кот резко метнулся по кухне взад-вперед, остановился:

– Знаю. Но она совсем не та. Та добрая была, верная, чистая, любящая. А эта...

– А эта под цвет эпохи, – холодно обрубила старуха.

– Пусть так. Но он страдает. А мне сейчас его страдания не нужны. Да и потом без надобности. Воин распустивший сопли, это...

– Это все равно воин, – отозвалась старуха. – Кто из нас не страдает. Я или ты?